Старые долги

– Это, дорогие мои Маша и Жора, одно из расстрельных дел Смоленского областного отдела НКВД. В этом секретере их сотни. Здесь, в подвале – тысячи. Вы ведь воевали за Родину, за Сталина, не так ли? Чтобы дорогой товарищ Сталин по-прежнему расстреливал ваших сограждан? А как вам расстрелы пленных поляков и финнов? Вот и объясните: почему Мария Карецкая и Георгий Зингер, помогавшие Сталину убивать советских и иностранных граждан, белые и пушистые, а старый Владлен Сорокин, помешавший им в этом, предатель и негодяй?

Георгий ничего не ответил, только губы его сжались и слегка побледнели. Маша немного смутилась, но тут же взяла себя в руки:

– Лжёшь ты, гад. Не за то мы сражались, чтобы Сталин расстреливал людей. И не для того ты нас предал, чтобы их спасти. Не наша вина, что выбор такой был – то ли Сталин, то ли Гитлер. Верно, не понимала я, что собой представляет Сталин. Но ты вот точно знал, что Гитлер сверхубийца, и старался для него изо всех сил. А впрочем… Ты ведь не только для Гитлера старался. Слышала я, ты после войны в КГБ работал. Как же это так, а? Борец против советского тоталитаризма – и вдруг туда подался! И как же тебе удалось устроиться туда? О, знаю! – после короткой паузы воскликнула девушка. Благодаря как раз этому! – она указала на секретер.

Сорокин усмехнулся, но ничего не ответил. Маша продолжала:

– Ну да, разумеется. С таким багажом ты мог многих прижать, особенно после тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Как же ты все эти бумаги раздобыл, а? Неужели немцев ограбил?

– Что там было грабить? Сами бросили его, когда драпали от красных, я просто аккуратно всё собрал да перевёз сюда. – Владлен Петрович гордо улыбался.

– О, теперь понятно, почему тебе так дорога эта деревенька. Я-то думала – любовь к малой родине. Как же! Не можешь ты, Сорокин, любить никого и ничего. И ненавидеть не можешь. А способен только предавать. Предал меня, нашу группу, Георгия, многих других ребят из подполья. Потом предал своих немецких благодетелей. Ты в этом деле профессионал. – И Маша замолчала.

– Что же, друг детства, – вздохнул Зингер. – Я-то приехал сюда, чтобы спросить, почему ты меня предал, а оказывается – я всего лишь один из многих. Что же, и это ответ.

Сорокин мрачно усмехнулся, дряблые щёки его заколыхались.

– Глуп ты, бывший друг. Многих я сдал немцам, но ты был первым. Знаешь почему? Нам обоим нравилась одна и та же девчонка. Ты был старше, красивее, сильнее. У меня рядом с тобой шансов не было. С помощью немцев я их получил. Хотя, сказать по правде, когда остался с ней наедине, то понял, что не так уж хотел её, а просто завидовал тебе, но отступать было неохота. И ничего, вот жизнь и прожита. Да ещё и вас повидал на прощание. – Он широко улыбнулся. – А у меня для вас сюрприз. Познакомьтесь: мой внучек Саша. – И посмотрел куда-то за спину Георгия и Маши.

– Снято! – громко объявила Меньшикова. – Миша, извини, сейчас сделаем перерыв, пусть Люба, Лёня и Анатолий Степанович отдохнут.

– Я не устала! – негромко сообщила Люба, но скорее в порядке констатации, нежели протеста.

– Отдыхаем! Вы, все трое, молодцы. А теперь – на улицу!

Едва Люба вышла за дверь, режиссёр поймала её за руку и шепнула:

– Люба, ты молодчина, но Толю надо беречь! Ему трудно угнаться за вами, а сознаваться он не хочет.

– Я не возражаю, – улыбнулась героиня утра. – А знаешь, в какой-то момент я вдруг поверила, что действительно сражалась в смоленском подполье, а Анатолий Степанович, то есть Владлен Сорокин, меня предал.

– Я видела! – улыбнулась Меньшикова. – И ты сыграла замечательно!

– Другие тоже!

– Конечно! Но у них опыта побольше твоего, а сыграли вы на равных. Так что – молодчина, не отказывайся! И… я видела у Алины материалы съёмок, где ты в роли Жюльетт – блестяще!

Любе стало немного не по себе: она до сих пор не знала, действительно ли пришла в кинематограф ради искусства или так получилось в процессе погони за преступниками.

– Спасибо, Галя, – пробормотала она. – Мне просто надо привыкнуть.

Семён, друг и покровитель депутата Иванова

Он молча барабанил пальцами по столу, обдумывая положение. Ну и влип Володька. Придурок! Какого чёрта ему по городу носиться? Что: если на пять минут позже на своё заседание дурацкое приедет – мир перевернётся?

Тут два варианта: или сдать придурка с потрохами, либо втаскивать его как угодно. А поскольку придурок слишком много знает, то и сдавать его нельзя, разве что ногами вперёд. Вот и прикидывай, что выгоднее. С одной стороны: прихлопнуть Иванова – шума не миновать, да и замену ему находить придётся, да такую, чтобы Жиганова устроила. С другой стороны… Чёрт его знает. Кто это подстрелил машину придурка? Зачем это сделал? Ясно, что не покушение, тут придурок врёт не краснея. Детишек спасал на переходе? Зачем это ему? Добренький такой, что ли? Однако неглуп: сразу заснял место происшествия, тут же в Интернет тиснул, скандал устроил. Сейчас бы тихо спустить всё на тормозах, через пару дней народ забудет об этих снимках, но что делать с водителем? Ему ведь срок светит за тех баб, которых он на первом переходе долбанул.