Старые истории (сборник)

— Товарищи! - говорю я. - Разбойничья политика мирового империализма под руководством Соединенных Штатов, то есть Америки, повсюду дает себя знать. Им мало того, что горят от напалма, иными словами от бомбежек, вьетнамские города и деревни, им мало крови патриота черной Африки Патриса Лумумбы... Таперика они добираются и до Манолиса Глезоса. Таперика им подавай и Грецию...

Ну, шире - дале.

Кончил я доклад, а Петя Долгий оторвался от своих кормушек и спрашивает:

— Вопросы имеются?

— Есть вопрос! - встал плотник Федулеев Макар. - Я вот насчет карнизов и флинтусов. Надо все ж таки разобраться. Будет решение или нет?

Я ему со всей строгостью:

— Товарищ Федулеев, мы тут вопрос решаем, а вы с карнизами и флинтусами...

— Дак что ж, карнизы не нужны, что ли? Без них тоже дом не стоит.

— Это понятно. Но мы сейчас собрались о Манолисе Глезосе поговорить.

— Да вы ж его знаете, а мы нет. Зачем тогда нас пригласили сюда?

— А затем и пригласили, чтобы решить - выступим со всей определенностью в защиту Манолиса Глезоса.

Тогда крикнул кто-то из зала:

— Это мы решили уже в докладе. Теперь давайте насчет карнизов решим!

Я повернулся к председателю вроде бы за поддержкой. А он прикрылся бумажным листком и прыскает в него. Я его решил перед людьми вывести и говорю:

— Смешного тут ничего нет. Слово имеет председатель товарищ Звонарев.

А он убрал листок из-под носа и как ни в чем не бывало сказал:

— Ну что ж, товарищи, давайте решим насчет карнизов. Кто хочет сказать?

Встал тот же Федулеев и пошел:

— Что ж у нас получается? И за карнизы и за флинтуса платят одинаково. Но ты прибей сначала карниз, а потом прибей флинтус. Карниз, он наверху. Во-первых, подставку надо какую ни на есть - или бочку, к примеру, или ящик какой-нибудь. Залезь на него да бороду кверху тяни. А прибьешь - потом ишшо перестановку этой самой бочки сделай. Да со стороны погляди - не косо ли? А теперь возьмем флинтус. На колено припал, стукнул молотком - и вся недолга. Потому как он внизу. Дак разве ж можно все равнять? Так нельзя. Это дело решить надо.

Федулеев сел, а я сказал:

— Хорошо, решим на общем собрании в другой раз.

— Нет, давай сейчас! - закричали из зала.

Тут поднялся Петя Долгий и сказал:

— За карнизы будем платить вдвое больше. Согласны?

— Согласны! - весь зал проголосовал.

Я опять говорю:

— Товарищи, у кого есть слово про Манолиса Глезоса?

— У меня имеется, - встал Якуша Воробьев. - Я, товарищи колхозники, предлагаю поддержать Манолиса Глезоса. Потому как я сам сидел - знаю, каково там. И ежели можно скостить ему срок, давайте попросим. Отчего ж не попросить?

Я что предлагаю - пусть мои два пуда пшеницы, которые я в прошлом году внес на помощь Вьетнаму, перешлют Манолису Глезосу. А то ведь их во Вьетнам так и не отправили. Чего они в колхозной кладовой валяются?

Тут встала Маришка Дранкина, наша кладовщица, и задала ему вопрос:

— Дак ты же их забрал в прошлом году!

— Это когда я их забирал? Когда?

— Вот тебе и раз! А кто их за помол Галактионову отдал? Кто?

— Я их отдавал?

— Но ты же велел отдать Галактионову!

— За помол?

— Да, за помол.

— Да как он помолол? Разве ж это помолол? Изжевал и плюнул. За такой помол с него еще взять надо, а не ему платить...

Все засмеялись. А я постучал о графин карандашом и строго сказал:

— Товарищи, мы должны говорить на политическую тему, насчет соблюдения прав и Конституции. Про закон! Вот об этом кто хочет - пожалуйста...

Встал Иван Дранкин, Маришкин тесть:

— Вы вот что скажите, закон у нас будет или нет?

— Какой закон?

— Известно какой... насчет скотины.

— Ну, при чем тут скотина?

— Как это при чем? Вчера корова Шабыкина зашла ко мне на двор и два центнера картошки съела.

— Не ври! Два центнера не съест - лопнет! - крикнул кто-то из зала.

— Дак в том-то и дело, что слопала. Бока во как разнесло, - Дранкин показал руками. - Прямо бочка.

— А что ты с ней исделал? - крикнул Шабыкин.

— Я взял да и пырнул ее в это самое обжорство... В бок то есть...

— Прошу записать это показание! - крикнул опять Шабыкин.

— А ты погоди! Отвечать за свою корову сам станешь, - обернулся к нему Дранкин, и потом - снова в президиум: - Дак что ж получилось? Шабыкин забрал мою корову и не отдает. Вот я и спрашиваю: закон у нас будет или нет?

Я обернулся к Пете Долгому, а он опять в бумаги прыскает. Молодой, опыта воспитательной работы у него нет. Ведет себя, как в школе, когда ученик чепуху несет. А тут еще встает кладовщица Маришка Дранкина и про свое:

— А с семенами когда решат? У нас они, что рожь, что пшеница, что ячмень, - все заодно числятся.

— Товарищи, это ж вопросы чисто внутреннего противоречия. А мы решаем в международном плане. Понимать же надо...

И тут, скажу вам, мое замечание так сильно подействовало, что даже все Дранкины замолчали. А я еще добил Маришку:

— Сядь! Не до семян. Давайте сначала с политикой разберемся. Выполним указание районного комитета.