Старый Арбат. Прогулки по центру Москвы

С началом XX века обветшавшие ампирные особняки уступают место модерну, стилю роскоши и небоскребов. Вырастают такие дома, квартиры в которых часто сдаются в аренду за очень большие деньги, и на Арбате, составив со временем весомую часть его застройки. Начинка подобных зданий – самая что ни на есть дорогая (не каждому художнику по карману!). А на первом этаже – магазины, торгующие модным товаром и провизией, синематограф. Придирчивому вкусу богатой публики призван потрафить дорогой и престижный ресторан «Прага». И все же Арбат не стал улицей только для богатых, здесь находилось место всем.

Перевернулась арбатская жизнь вверх дном в 1917 году, и, если бы не возвращение Москве столичного статуса, неизвестно еще, как сложилась бы судьба улицы. Опять (как когда-то) вырос престиж арбатских квадратных метров. В коммуналках, устроенных в бывших доходных домах, поселился победивший (а победивший ли?) пролетариат. А в больших квартирах – новая знать, только советская. Мест всем не хватало, и началась надстройка зданий дополнительными этажами в строгом и унифицированном стиле конструктивизма (позже выросли и дома в стиле «сталинский ампир»). В общем, население на редкость разношерстное. Кто-то ездил на трамвае, а иные «особенные» граждане передвигались на личном авто, да еще и с солидной охраной.

Вот они-то и придали улице новое значение. Близость к Кремлю не могла не повлиять на особую обстановку на Арбате, ставшем особо охраняемой улицей, по которой ездил на дачу и обратно Иосиф Сталин сотоварищи. Выбери они себе для отдыха иное географическое направление Подмосковья, например, Балашиху или Мытищи, и режимной стала бы другая улица. Но ведь поди ж ты: очень советским вождям хотелось жить там, где еще до них обустроились дворяне да купцы – на западе Московской области. А разве плохо было бы им в Щербинке, например?

Так и возникло новое «народное» название Арбата – Военно-грузинская дорога. Кому-то оно покажется остроумным, но таких остроумцев (выскажись они вслух при свидетелях) тогда сразу же лишили бы арбатской жилплощади и свободы, отправив в места не столь отдаленные лет на десять. И ведь отправляли. Как, например, студентов Валерия Фрида, Юлия Дунского и всю их безобидную компанию, собиравшуюся в коммуналке на Арбате у одной общей знакомой. Сами-то они приходили в гости, просто так, поболтать. А взяли их в апреле 1944 года за подготовку покушения на товарища Сталина, в которого они хотели якобы бросить гранату, когда уставший после работы вождь поедет на дачу. Но как точно попасть в машину с шестого этажа, если окно выходит в переулок, а не на улицу? Следователь разъяснил: ничего, мол, попали бы, надо «бросать-то не вверх, а вниз!». Небось нормативы ГТО все сдавали? Советская молодежь – она самая спортивная! Быстрее, выше, сильнее. Кроме того, несмотря на то, что машина бронированная, «на крыше каждого лимузина есть незащищенное место». Так сказал следователь, то есть раскрыл государственную тайну. И отправили «покушавшихся» в лагерь, где сидело много интересных людей: Алексей Каплер, Ярослав Смеляков (кстати, житель Арбата!) и другие.

Опасно было и просто ходить по улице. Юрий Олеша рассказывает про послевоенные года: «Когда я хотел перейти Арбат у Арбатских ворот, чей-то голос, густо прозвучавший над моим ухом, велел мне остановиться. Я скорее понял, чем увидел, что меня остановил чин милиции.

– Остановитесь.

Я остановился. Два автомобиля, покачивая боками, катились по направлению ко мне. Нетрудно было догадаться, кто сидит в первом. Я увидел черную, как летом при закрытых ставнях, внутренность кабины и в ней особенно яркий среди этой темноты – яркость почти спектрального распада – околыш. Через мгновение все исчезло, все двинулось своим порядком. Двинулся и я».

Охрана стояла по всей улице, через каждые десять-пятнадцать метров, в подворотнях. Их называли чисто русским словом «топтуны». Своих топтунов жители Арбата знали в лицо, ибо они стояли день-деньской, а то и ночью. Каждый на своем положенном ему месте. Идет ребенок в школу, видит – на углу топтун стоит спозаранку, возвращается обратно – тот все на посту: следит, вынюхивает. Вспоминается давнее интервью Нины Дорлиак Сигурду Шмидту от августа 1993 года: «Я помню до сих пор лицо одного топтуна – толстый, мордастый такой. Стоял у Вахтанговского…» А Шмидт ей отвечает: «Он был возрастом старше других и жирнее на вид и особенно запомнился, когда я ходил в школу». Такое не забудешь…

Музыкант Тимофей Докшицер – «золотая труба Большого театра» – вспоминал про топтунов: «У нас в театре работал скрипач Яша Шухман – весельчак и жизнелюб. Вечерами он любил играть в карты. Однажды на Старом Арбате – узкой улице, по которой по ночам проезжал кортеж машин, везущих Сталина на дачу, – Яков вышел из подъезда, улица была пустынна. Увидев фары подъезжавших машин, он поднял руку – и в ту же секунду кто-то втащил его обратно в подъезд…