Старый барабанщик

— Ладно, мам, я сейчас его снесу назад в интеллигентный дом. Только вот с мышами как же? Мне-то всё равно, пусть мыши. Но ты же их недолюбливаешь почему-то. А может, привыкнешь, а, мам? Чем они плохие, мыши-то? Серенькие, мохнатенькие, пищат так весело. Я вчера одну на твоей постели видал, она прямо как человек — на подушку залезла и смотрит как ни в чём не бывало.

— Убирайся сейчас же, пока я тебя не огрела тряпкой, — сказала мама почти спокойно. Она хотела прибрать в комнате, и ей, наверное, трудно было решить, за что браться: выметать пух и перья, подбирать черепки или вытирать с пола кисель.

Серёжа понял, что мама не очень уж сердита — могло быть хуже, если вспомнить, что он успел натворить. Наверное, мама догадалась наконец, что он не нарочно, а просто так нескладно получилось: чего же тут ругаться?

Мама ещё не знала, что когда она была на работе, а Серёжа вместе с барабанщиком улаживали дела с кошками, соседка позвонила в специальное учреждение, где сотрудники умеют бороться с мышами. И там обещали заняться квартирой на тихой улице. Если бы Серёжкина мама знала это, настроение у неё было бы совсем хорошее. Тем более, что кот перестал страдать и спокойно пил кефир, который раньше в рот не брал. Наверное, трёпка, заданная Барбосом, пошла привередливому Степану на пользу.

* * *

Кислая женщина Уксус работала продавщицей в магазине «Мыло», в таком весёлом, нарядном магазинчике. На полках лежали куски мыла в пёстрых обёртках и без обёрток — мыло было розовое, белое, зелёное, жёлтое, оранжевое. Оно было круглое, квадратное и продолговатое. В магазине вкусно пахло чистотой. И всякому, кто заходил сюда, хотелось поскорее умыться и даже без лишних напоминаний вымыть шею, что бывает с людьми не так уж часто.

Однажды барабанщик зашёл в магазин купить земляничного мыла. Покупателей в магазине не было, Уксус скучала у прилавка, скрестив на груди толстые руки.

— Вам что? — злобно спросила Уксус, хотя знала, что за повидлом к ней в магазин никто не ходит.

— Здравствуйте, — вежливо поклонился барабанщик, — мне нужен кусок земляничного мыла. Мы с моим другом сговорились сегодня пускать мыльные пузыри. Так что выберите, пожалуйста, кусок получше.

— Глупости всё это, — свирепо поглядела на барабанщика Уксус.

Она терпеть не могла, когда кто-нибудь занимался несерьёзным делом: пускал мыльные пузыри, дарил цветы, рассказывал сказки или плакал от радости. Таким людям Уксус готова была сделать что-нибудь неприятное.

Даже когда покупатель просил мыла, чтобы пойти в баню, и то Уксус рычала: «Вас много, а я одна», или: «Ходят, только работать мешают». А тут барабанщик, которого она и так не любила, пришёл за мылом для мыльных пузырей. Уксус разозлилась не на шутку. От негодования она бросила на пол и расколотила на мелкие кусочки флакон с жидким мылом. Потом разорвала в клочки две новые мочалки и выломала все зубчики из голубой расчёски. Уксус всё крушила на своём пути и шла прямо на барабанщика. Она тряслась от злости. Барабанщик растерянно топтался у прилавка.

— Не допущу! — шипела Уксус. — Люди капусту выращивают! Заборы ремонтируют! Мясорубки починяют! Это я понимаю — люди! А всякие бездельники, всякие барабанщики — видали? — пузыри пускают.

Она кричала неприятным голосом, барабанщик уже хотел уйти. «Пойду в бакалею, — подумал он, — или в аптеку, там тоже мыло продают». И вдруг он увидел, что с Уксусом творится что-то удивительное. Она стала синяя, потоп вдруг зелёная, вся — и платье, и волосы, и нос. Немного погодя Уксус сделалась голубой, как весеннее небо. К тому же она росла на глазах. Уксус и всегда была женщиной крупной, а тут она стала как цистерна с квасом, потом как автобус и всё росла, росла и уже с трудом помещалась в магазине.

«Что делает с человеком злость!» — в ужасе подумал барабанщик. Он бросился к двери, чтобы позвать кого-нибудь на помощь — «неотложку» или пожарную команду, — но тут увидел, что в дверях стоит волшебник и весело смеётся.

— Я эту тётю Уксус давно собираюсь проучить. А теперь всё в порядке, пошли.

— Постой, — забеспокоился барабанщик, — что же теперь будет с этой несчастной женщиной? Она же совершенно оранжевая, как апельсин, а теперь опять зеленоватая. И такая большая. Она же разломает весь магазин!

— Не, — успокоил барабанщика Серёжка, — не разломает. Она сейчас лопнет. Я превратил её в обыкновенный мыльный пузырь. Ничего особенного.

— Ты что? — возмутился барабанщик. — «Ничего особенного»! Человек лопнет, а тебе — ничего особенного?

— Но ведь противная же до ужаса! — взмолился Серёжка.

— И пусть противная! Я к ней привык, — твёрдо сказал барабанщик. — Колдуй обратно без всяких разговоров!

— Шайка-лейка, — неохотно пробормотал волшебник. — Не волнуйся, она уже нормальных размеров. А синяя немного, так это от злости. Прямо мечтает с кем-нибудь поскандалить.

— Ну, значит, всё в порядке, — обрадовался барабанщик.

И они поспешили в аптеку, чтобы поскорее купить земляничное мыло. Надо было торопиться: какой интерес пускать мыльные пузыри в темноте?

* * *