Старый барабанщик

Барабанщик, которому, конечно, было очень стыдно и неловко, стал медленно подниматься со своего четырнадцатого места. Но тут он заметил, что суровые дружинники обращаются вовсе не к нему, а к мальчишке, сидящему через два кресла. И мальчишка этот показался барабанщику удивительно знакомым. Где-то они встречались. Но вот где, барабанщик припомнить не мог: память у него, видно, оставалась стариковской, к тому же он был взволнован, а в таком состоянии трудно предаваться воспоминаниям. За последние недели барабанщик перевидал великое множество мальчишек: он ведь теперь целые дни проводил с теми, кто любит лазить по деревьям, гонять голубей и кататься на лифте без всякого дела. Но с этим мальчиком барабанщик встречался при каких-то особых обстоятельствах. Мальчишка повернул голову и сердито посмотрел на дружинников. И тут барабанщик вспомнил: это был Серёжа, волшебник с тихой улицы, тот самый, из-за которого всё и началось.

Волшебник сидел расстроенный, в ногах у него валялся портфель. А если человек двенадцати лет приходит среди дня в кино с портфелем, тут уж каждый понимает, что человек этот должен быть не в кино, а совсем в другом месте.

Волшебник сказал дружинникам:

— Вы что? Это не я свистел! Что я, ненормальный?

— Ещё отпирается! — возмутился высокий дружинник.

— В какой школе учишься? — спросил низенький. — Как фамилия?

Неприятности подступили к Серёжке со всех сторон, а он сидел нахохлившись и молчал или грубил. А ни того, ни другого в тот момент делать было нельзя, но себя не пересилишь.

И тут барабанщик решил вмешаться.

— Молодой человек, — вежливо обратился он к высокому дружиннику, который показался ему чуть подобрее, — этот мальчик ни в чём не виноват. Дело в том… — Барабанщик запнулся, зачем-то снял очки, повертел их в руках, протёр концом шарфа, снова надел и закончил: — Это я топал и кричал.

Дружинники смотрели на барабанщика так, как будто он на их глазах проглотил автобус. Низенький ещё и рот раскрыл, так сильно он удивился. Кругом засмеялись.

— Вот это кино! — хохотал толстый мальчик.

А совсем маленькая девочка в зелёной шапке с помпоном спрашивала свою бабушку:

— Баб, баб, баб, дядя шутит? Или он врёт, а баб?

— Вы что же, гражданин, смеётесь над нами? — закричал низенький. — Так мы вам и поверили! Мальчишка безобразничает в общественном месте, а вы его выгораживаете! Несознательно себя ведёте. Воспитание подростков — наше общее дело.

Барабанщик растерянно хлопал глазами. Кругом хохотали. Высокий дружинник стал уговаривать:

— Кто же поверит, что вы, пожилой человек, на вид интеллигентный, топаете и кричите в кино?

— И свищу, — упрямо добавил барабанщик, — у меня такая привычка! — Он с вызовом посмотрел на них. — А если за это полагается штраф, то что ж… А мальчик ни при чём.

— За это полагается отвести вас в отделение милиции, — сказал взмокший низенький, которому удалось наконец закрыть рот. — Вы скандалист или обманщик.

А высокий добавил:

— И мальчик пусть пойдёт тоже.

Они шли к выходу, а в зале тем временем погас свет и артист Никулин с большим чувством запел: «Кондуктор, нажми на тормоза».

Волшебник шёл рядом с барабанщиком и сердито сопел. Потом тихо вздохнул и сказал: «Качели-карусели». В ту же секунду дружинники исчезли, а на их месте появилась продавщица мороженого и простуженно закричала:

— А вот кому эскимо? Кому трубочки с орехами?

Барабанщик ошарашенно огляделся. Они стояли на углу тихой улицы, где жил волшебник.

— Как мы сюда попали? — плохо соображая, спросил барабанщик. — Это же очень далеко от кинотеатра?

— Подумаешь, — отмахнулся Серёжка, — нам же надо было исчезнуть, не тащиться же в милицию. А я люблю исчезать не куда попало, а поближе к своему дому.

— Ух ты! — восхитился барабанщик. — Да ты прекрасно творишь чудеса! Побормотал какую-то ерунду — и пожалуйста.

— Чего там! — застеснялся польщённый Серёжка. Видно, хоть и был он настоящим волшебником, не так уж часто его хвалили.

* * *

В то утро Серёжка сидел на алгебре и хотел самого простого: чтобы скорее прозвенел звонок и чтобы Галина Анатольевна его не вызвала. Он не приготовил урока, потому что поссорился вчера со своим другом Валеркой, а на это, что там ни говори, тоже нужно время.

На алгебре Серёжка вёл себя сначала так же, как всякий вёл бы себя на его месте. Он пригибал пониже голову, не дышал и даже, когда Валерка плюнул ему на промокашку, не стукнул его, а только отвернулся. На это потребовалась большая выдержка. Но Галина Анатольевна, перед которой в журнале ровненьким столбиком было написано целых сорок фамилий, и она могла выбрать любую, выбрала почему-то именно Серёжкину. Она сказала ровным голосом:

— Трофимов. Иди к доске.

Волшебник не любил делать чудеса на уроках: учителя за это очень сердились, а Серёжке и так часто попадало. Даже мелкие, незаметные чудеса он откладывал на свободное от занятий время. Но в этот раз у волшебника было совершенно безвыходное положение. Когда не выучишь урока, спасти тебя может только чудо.