Старый дом под черепичной крышей

Здешней жизни мы наелись,

Нам бы, знаете, туда-а-а…

Я так не могу… Так нельзя… проговорила в полуобморочном состоянии Смуглянка, – я сгораю от стыда.

– Стыдно – если ты нищий и бездомный, – проговорил Васёк и ударил в колокольчики. Белянка отплясывала как заводная. Смуглянка, от избытка переполнявших её противоречивых чувств, вдруг упала на пол. Она была в обмороке.

– О, какой эффектный конец, – проговорил господин Батист, – браво,… браво… не ожидать… В России?.. Не ожидать… У вас просто европейский вкус, – и он в восторге захлопал. – Такого даже у нас нет. Я покупаю. Вы, господа, европейцы больше чем мы сами… Ха-ха-ха!…

– Не торопитесь, господин Батист… это реликвия, – сказал Фома Фомич.

– Когда это вы стали поборником реликвий? Верно, хотите содрать с меня подороже? – удивился Батист и искуственный глаз его начал темнеть.

В это время вошла с подносом в руках хозяйка. Она видела выход Васька.

Заметив, что Белянка не торопится вставать, синеволосая быстренько убрала игрушки, поставив их на сервант, и, погрозив Ваську пальчиком, сказала: А ты, однако, не промах,… не ожидала, – и мило улыбнулась Батисту.

– О! Эти игрушка! – сказал в восторге Батист,– это шедевр игрушечный искусство. Я это понимай!? Это национальный достояние, их место в Эрмитаж. – Стеклянный глаз его при этих словах опять стал голубеть.

– Вы что же, отказываетесь их купить? – спросил Фома Фомич, – или вы вдруг стали русским больше чем я?

– Нет, нет… я их, конечно, покупать, потому что, если их у вас не покупать я, то вы продадите их кому-нибудь ещё.

– А тут вы правы, – сказал Фома Фомич, – я с удовольствием обменяю кусок мятой глины на доллары и знаете почему? – и, не дожидаясь ответа, сказал, – потому что на западе они будут целее, чем у нас. Х-ха-ха-ха… А посмотреть на них можно и в ваших музеях. Это даже престижно для России – запад признаёт и так далее…. Оцените господа глубину мысли… Запад сохраняет наше достояние… а, каково!?

– А вы космополит, – сказал Батист.

– Я практик, господин Батист, и потому забочусь о национальном достоянии России по-своему.

– А вы, Зина, может быть, нам станцуете или споёте, – попросил Батист и этим перевёл разговор в другую плоскость. – Вы такая изящная…

– Я этим профессионально не занималась, – проговорила та жеманно.

– У вас обязательно получится, – настаивал Батист и даже привстал со своего места, устремив обожающий взгляд на хозяйку. Он был на вершине блаженства. Что было ему ещё надо? – игрушка найдена, купить её – нет проблемы… Только продавать её солидному ведомству Батисту совсем не хотелось. Во-первых, Батист согласился на продажу изделия, когда не видел игрушки, а во-вторых, только идиот может променять эту вещицу на деньги. Такие вещи не продаются.

Фома Фомич подмигнул Зине и та, включив музыку, стала кружиться по комнате, изображая из себя страстную, но несчастную танцовщицу. Иностранец ещё выпил раз, два и захмелел. Ресницы его стали тяжёлыми, он едва поднимал их, чтобы взглянуть на прелестную хозяйку, но они не слушались и снова произвольно падали. Горбатый нос Батиста ещё сильнее сгорбился и представлял из себя настоящий знак вопроса, топорщащиеся в волосяном пушке уши ещё сильнее оттопырились, а Зина кружилась перед ним в вихре танца, затем устав, села на соседний стул, взяла в руки бокал с шампанским и стала обмахиваться платочком.

– Вы сама граций, – сказал Батист, поднимая голову и растягивая губы в пьяной улыбке. Они чокнулись. Батист выпил фужер до конца, Зина отпила немного и поставила фужер на сервант, рядом с Васьком.

Ах! Какие запахи исходили из этого фужера. Васёк вдыхал их и чувствовал как сам понемногу хмелеет. Перед ним была, Она, его кумир…

Васёк вначале смотрел на Зину восторженными глазами, – а потом ему показалось, что дама его сердца слишком много внимания уделяет этому Батисту. Васёк вдруг ощутил, что его невероятным образом тянет к этой синеволосой красавице. Только вот этот Батист? В Ваське заговорила ревность и он решил чем-нибудь насолить иностранцу. Сколько бы он думал над этой задачей неизвестно, если бы… Впрочем, это было уже свыше его сил. Русалка вдруг обняла Батиста руками за шею и взяла его руку в свою.