Старый корабль

— Припозднился я, Цзяньсу. Надо было повидать тебя раньше, не оставлять тебя на чужбине одного. Я не выполнил долг старшего брата… — Он приглаживал растрёпанные волосы Цзяньсу, а в горле стоял комок.

— Я не хотел, чтобы ты знал, боялся, что в городке узнают. Если не судьба вернуться на своих ногах, лучше умру здесь, в городе! Не хочу, чтобы дома увидели умирающего человека… Но я действительно скучаю по дому, скучаю по Ханьчжан, по дядюшке, по городку. В городе у меня нет близких людей, Чжоу Яньянь и та не приходит…

— Нам надо переехать в другую больницу. Обязательно нужно вылечиться.

— Эта болезнь неизлечима.

— На свете нет неизлечимых болезней.

— Брат! — приподнявшись на кровати, взмолился Цзяньсу. — В последнее время мне каждую ночь снится дом, я так надеялся, что ты приедешь и заберёшь меня. Ты не представляешь, как я мучаюсь! От такого и здоровому человеку стало бы хуже. В городе меня не вылечат, я это прекрасно понимаю, забери меня отсюда.

Суй Баопу молчал, долго вглядываясь в обескровленное лицо брата.

Цзяньсу снова взмолился, и он прижал его лицо к своей груди.

На другой день они отправились в Валичжэнь.

Навестить его пришли все родственники семьи Суй, приходили также Лу Цзиньдянь, Цзоу Юйцюань, Ли Юймин и другие начальники. Когда заявился Четвёртый Барин, Ханьчжан стояла во дворе и всхлипывала. Завидев его, она тут же перестала плакать и упёрлась в него глазами. Высокая солидная фигура Четвёртого Барина немного помаячила во дворе и направилась прочь. Валичжэнь притих, совсем как после гибели на фронте Суй Даху. Казалось, сам городок заболел неизлечимой болезнью. Не радовались даже те, кто обычно только и ждал случая посмеяться над семьёй Суй. Потому что было не смешно — это было уведомление о смерти. Приходивший к Цзяньсу Суй Бучжао, уходя, споткнулся, упал посреди двора и не хотел вставать. Он лежал на мокрой земле, глядя в небо и выкрикивал что-то невразумительное. Заметив кружившего ястреба, он поднял обе руки. Ястреб ходил и ходил кругами, то ли озирая весь городок, то ли наблюдая за двором семьи Суй. Суй Бучжао вдруг вспомнил о большой птице в небе над городком в тот день, когда откопали старый корабль. И крикнул: «Эй ты! Увидел что? Если увидел — дай голос!»

Когда стемнело, люди разошлись. В каморке Цзяньсу остались втроём братья и сестра. Через какое-то время Ханьчжан пошла готовить. Цзяньсу поел совсем чуть-чуть, но похвалил сестру, мол, очень вкусно. Ближе к ночи поднялся ветер. Вдруг кто-то постучал в окно — раз, два. Приподнявшись с кана, Цзяньсу воскликнул:

— Даси!

Баопу и Ханьчжан замерли, Цзяньсу хотел спуститься с кана, но они поспешили остановить его. Дверь открылась, и действительно вошла Даси. Она присела на край кана и стала смотреть на Цзяньсу так, будто никого больше в пристройке не было. На глазах Цзяньсу выступили слёзы. Она вдруг обняла Цзяньсу и положила голову ему на грудь. Баопу вытер уголки глаз и, потянув за собой Ханьчжан, вышел из комнаты.

Оставшиеся вдвоём в каморке молчали. Слёзы Цзяньсу скатывались на чёрные волосы Даси, на её лицо. Она вытерла ему глаза, а он, ухватив её руки, принялся целовать их, а потом вдруг резко отпустил, сжался в уголке кана и тихо, почти неслышно проговорил:

— Даси, у меня неизлечимая болезнь. — Даси покачала головой, глядя на него большими сверкающими глазами. — Это правда. Я теперь ничего не боюсь, вот и вернулся.

Даси продолжала качать головой…

* * *

Спустя неделю группа проверки объявила о своём решении: на компанию по производству лапши накладывается крупный штраф. Все поняли, что Чжао Додо пришёл конец, изначальные вкладчики были вне себя от гнева. После отъезда группы проверки Валичжэнь вступил в полосу нескончаемых скандалов и перепалок. Луань Чуньцзи без конца ругал Ли Юймина, называя его самым никчёмным человеком из семьи Ли. Ли Юймин на это никак не отвечал, он закрылся дома, чтобы поразмышлять о допущенных ошибках. Ему казалось, что несколько десятков лет жизни прошли как во сне, сплошная путаница. Удар на этот раз оказался слишком жестоким, и ему подвергся не один Чжао Додо, а весь Валичжэнь. Производство на фабрике двигалось еле-еле, и вскоре случился «пропавший чан». Чжао Додо, наплевав на всё, заперся у себя в конторке. Крутились, как на сковородке, лишь работники. Жители понимали, что на сей раз «пропавший чан» подобен удару, нанесённому умирающему, — положение фабрики было абсолютно безнадёжным. Ответственные работники горкома и улицы Гаодин лично поднимали людей на то, чтобы исправить ситуацию. Лу Цзиньдянь в цеху надрывал глотку. По прошествии трёх дней Ли Юймин привязал на дверь красную ленточку от злых духов. На четвёртый день в городе услышали знакомую кисловатую вонь, которая шла от чана с раствором и отстойника и привлекала к дверям полчища мух. Суй Баопу в отчаянии ухаживал за младшим братом. Проведать его пришёл старик Го Юнь, который тяжело вздохнул и увёл Суй Цзяньсу с собой.