Старый Мамонт

– И всё же – мы легко отделались! – говорит Лан, старший из троицы Наёмников. Раненый остался на попечении лекаря. А эти двое – с нами за столом. И огневик, наконец уставший от моих придирок и снявший свой алый плащик.

– Вы – или сумасшедшие, или невероятно удачливые сукины дети! – восклицает огневик. У него уже глаза – набок. Пьян. Молодой. Когда я был молод, на пробку от вина наступлю – пьяный. Это сейчас – нажраться – целое разорение!

Корк, оторвав взгляд от бараньего окорока, стрельнув на меня глазами, декларирует:

– Хороший военачальник сначала побеждает, а потом – вступает в бой. А плохой – сначала ввяжется в драку, а потом – пытается победить.

Я кивнул. Корк всё верно запомнил.

Лан трясёт головой:

– Ты эту заумь для нанимателя оставь. Больше предложат. Ты мне просто, по-людски, скажи.

– Сначала мы высчитали, что будем иметь дело с попыткой порабощения разума, со Скверной, с нежитью. И с кем-то, кто питается людьми. Потому мы были готовы. Амулеты на противодействие ментальным атакам, топоры против нежити, амулеты с силой Света, что не любит нежить. Вас наняли из перестраховки. Единственное, что не смогли просчитать, так то, что людьми питается не одна из разновидностей нежити, а паук размером с быка.

– Вы сначала победили, а потом полезли в подземелья, – протянул Лан, кивая, – были полностью готовы. Как быстро! Утром пришли в город, в следующую ночь, уже полностью готовые, – вычищаете подземелье. Ребята, возьмите нас к себе! Мы – хорошие бойцы. Но много не просим.

– Куда «к себе»? – спрашивает Марк. – Ты думаешь, мы – Рота?

– Да, – удивились все трое Наёмников.

– Я учу детей в Академии, – усмехается Марк, – Спартак и Моргун – воеводы властителей из Порубежья, Серый – сам властитель, Дед – странствующий Маг. Нас всех собрали именно для этого конкретного дела. Завтра разбежимся по своим делам. Вернёмся в скучную обыденность серой жизни. Пока для очередного хитрого дела не понабится кто-то из нас. Возможно, что таким составом уже и не будем «безобразничать».

– Академия, властители… – присвистнул Лан. – Понятно, почему вы такие скрытные.

– Только не понятно – почему спасали простолюдина? – Второй Наёмник наваливается грудью на столешницу, пристально вглядываясь нам в глаза. – Тем более – Наёмника. Да ещё и лекарю сами заплатили. Когда это благородные о Наёмниках пеклись?

– Мне жаль, что те благородные, с кем тебя свела Судьба, – такие скоты, – усмехаюсь я.

– Всех – на деревья и расстрелять, как врагов народа! – кричим хором и ржём. С грохотом стукаемся кружками.

Грохнул кружкой об стол, вытираю рукавом усы, говорю, как тот волк:

– Ща – спою!

Ваше благородие, Госпожа Удача!
Для кого ты – добрая, а ко мне – иначе!
И клинок мне в сердце, постой, не гони!
Не везёт мне в смерти – повезёт в любви!

И в пять глоток:

Не везёт мне в смерти – повезёт в любви!

А потом, выбивая ритм ладонями по столешнице:
С амулетами в кармане, с мечом я – в руке,
Мне птицы тут запели на знакомом языке.
Я уходил спокойно, не прятался – не вор!
Копытами печально в небо смотрит мой конь…

И опять хором, в пять глоток:

Уходим, уходим, уходим!
Наступят времена – потише!
Бьемся за павших, за в спину убитых!
Гори, гори же, Чёрное Братство! Гори!
А пусть у них анализаторы заклинит!

А ещё позже:

На поле кони – грохотали!
И полк наш шёл в последний бой
А молодого знаменосца
Несли с пробитой головой.

Нам в строй ударила болванка

Прощай, родимый мой отряд!
Гора из трупов возле башни
Дополнит утренний пейзаж!

И полетят в дом вестовые

Родных и близких известить,
Что сын ваш больше не вернётся
И не приедет погостить!

Вокруг нас – толпа. Суровые Наёмники блестят повлажневшими глазами. И грянуло так, что крыша затряслась:

Что сын ваш больше не вернётся
И не приедет погостить!

А уже совсем после, когда сознание стало мерцать:

Чёрный ворон, что ж ты вьёшься
Над моею головой?
Ты добычи не дождёшься,
Черный ворон, я не твой!

Напротив меня – глава Гильдии Наёмников Пятигорска. Брюнет Ворон Пятигорский. Пьяный в дюпель. Вербует меня. Пьяного в стельку. А я ему пою. Вместе поём. «Чёрного Ворона». Три раза подряд.