Старый Мамонт

– Да тебя драть надо, как сидорову козу! Чтобы нос не задирал! Где маскировка установки Скрыта? Я заценил, что ты использовал рунный способ, но время и место не заценил. А твой прокол с яйцами? «Не знаю», «не знаю», тьфу! Раззява!

Маги Университета переглянулись:

– Старик сумел научить других тому, что не умеет сам, – смеётся Ронг, – а вы, уважаемый, не желаете стать моим учеником?

– А ты слышал, Ронг, уважаемый, что случилось с Домом Охотников? Ты желаешь своему Университету такой же судьбы?

Да, это было жестоко. Но Олег – неспроста – ниже травы, тише воды, ветошью прикидывается. Типа, притомился прыгать порталами. И морщится каждый раз, как мы «протекаем». Кто из них «засланный казачок»? Работай, контрразведка «молчи-молчи»! А я ещё «пробью» их на «эмоции», чтобы не заметили твоей сосредоточённой работы.

– И ты, Старик, знаешь, что это было за заклинание? Что за артефакт? – спрашивает Протуберанец.

Сажусь. Смотрю ему в глаза. Может, ты? Падла?

– Это – не магия. И не артефакт. Те, кто это сделал, – Разрывники. И принесли это из другого мира. И могут притащить ещё. Сколько угодно. И им начхать на количество жертв.

– И кто они? – спрашивает огневик.

Не был бы я Разумником, не увидел бы. Но я увидел. Он и так знает, кто это. Ему интересно, что знаю я.

– А мне плевать – кто они. Они хотят моей смерти. Только поэтому они – враги. Остальное меня не интересует.

– А что тебя интересует? – спрашивает Протуберанец. И Ронг подобрался. Взгляды у обоих – жесткие. Давайте, ребята! Распускайте свои павлиньи хвосты и раскидывайте в меня свои щупальца. Оголив свой тыл перед Олегом. Вещим Олегом. Пересмешником и Обманщиком.

– Интересует меня только судьба дорогих мне людей. Вот этих вот оболтусов, – отвечаю, смотря прямо им в глаза. Твёрдо. Огневик – просто бывалый человек. А вот Ронг – Разумник тот ещё. Тут врать не получится.

– А это? – показывает Протуберанец на отливки.

– А этому – я должен. Сильно должен. И этому вот, его отпрыску – должен.

Глаза Протуберанца смеются:

– Ты скоро умрёшь, – говорит он, – ты слишком уязвим. Привязанность – слабость.

И ты умрёшь. Отсутствие верных соратников – слабость!

– Точно! Все умрут! Моменто море! – воскликнул я, вставая. – Но не ты будешь моим палачом. Что расселись? Встаём, негры! Светило ещё высоко! А смерть – близко! А мы уже опоздали! Объект надо было сдать ещё вчера! Потому – сокращённый день! Пятница! Работаем без обеда и до рассвета. А с рассветом – опять пашем! Вперёд! Родина вас не забудет!

– Он всегда такой? – спрашивает Ронг у Марка.

– Сегодня ещё нормальный. Терпимо. Вот как начнёт вашими мозгодрючками Разумника баловаться – туши свет! Несёт его, как телегу с горы – только грохот и камни летят! Ие-ех! Пошли! Не отстанет. Этот и мёртвого заикает! От него даже нежить сбегает. Зверь, а не человек. Мозги – набекрень. Носится с этим Пророчеством, как дурачок с крашеным яйцом. Надувается весь, как индюк важный. Смотри, даже командира нашего пинком ударил. Никого не щадит. А меня вообще порвёт, как Бродягу, на сотню тёмных лоскутов.

Услышав это, Олег упал. И ржёт. Просто надо было видеть лица этих университетских интеллигентов. И Марк заразился. Тоже любит из простого сделать – вообще – чёрт-те что и сбоку бантик! Чтобы у всех мозг набекрень встал. И логические цепи закоротило. Заценил он мой юмор. Научил я его… плохому.

– А, по-моему, он – просто помешанный, – говорит Базальт.

– Да, псих он сумасшедший! – смеется Олег. – Ни один жизнюк не может помочь. Зато – весело. Как начнёт сказки рассказывать – хоть стой, хоть падай. Иногда сам за собой подмечаю – верю ведь! Он однажды даже меня убедил, что я – Разрывник! Завтра вечером и вас убедит, что истина где-то… Как он там говорит? «Где-то рядом» или «где-то между»?

– Смотря про что. Если про баб – то «где-то между», – с серьёзным лицом отвечает «Спартак», потирая ягодицу. – Во, блин навоза, опять летит!

– Чё? Я тихо сказал? Или я тихо сказал? Арбайтен, шнеллер! Швайне! Цигель, цигель!

– Во! – вздыхает Марк. – Совсем заклинило. Опять на свой придуманный язык перешёл.

Только Серый статуей стоит над всем этим, спиной к людям. Своим глухим забралом – в пустошь. И думая о чём-то своём. Ну, их богатых, наследников «кресел», мажоров колхозных, золотую молодёжь, селебретев – не поймёшь.

– Чё ржём? Мерины неподкованные? А ты что встал, как памятник самому себе? Тебе ещё рано! Не заслужил! Ты, ты, ты и ты, со своей ковырялкой огненной, метнулись в скалы. Откуда я знаю – какие? Скальные скалы! За тем! Постамент резать! Вперёд и с песней! Одна нога тут – другой не вижу! Копать – отсюда и до обеда!

Прыгают в портал от разбушевавшегося меня. Блин, тяжелая для психики штука – «разгон»! Олег блаженно лыбится. У него получилось! Месть близка!

Глава 22

Тиха украинская ночь. Пока бандеровцы спят. А мы не спим. Святогорович уже все формальности уладил. Главная площадь оцеплена. Вижу знакомое лицо. В тот раз он был в красном сюртуке. Сегодня – не в красном. И с одной рукой. Бывает.

Стража оцепила площадь. Тихо.