Старый, но крепкий

Я сделал несколько шагов по двору — лёгких, уверенных. Никакого хруста в коленях, никакой тяжести в ногах. Захотелось проверить свои возможности, испытать это новое тело. Я присел и тут же легко поднялся. Затем сделал ещё несколько приседаний — просто так, ради удовольствия.

Я посмотрел на свои руки — сильные, без дрожи и пигментных пятен. Провёл пальцами по груди, ощущая твёрдость мышц там, где раньше была дряблая кожа и заходящееся в аритмичном стуке сердце.

Я невольно засмеялся. Это был смех счастья и облегчения. Новый мир подарил мне не только молодость — он подарил мне новую жизнь. И я полон решимости использовать её на полную.

Мама, — я все-таки решил называть эту женщину мамой даже в мыслях, чтобы ненароком не ошибиться, — уже ушла на работу в прачечную, где она будет до вечера стирать бельё. Китт не понимал, насколько это сложная и трудная работа. Из-за тяжелой работы кожа на ее руках была сухой и не по возрасту морщинистой. Провести весь день, стирая мылом чужие тряпки, отбивая их и скобля, — тяжкий труд. Но с ее слов, это была лучшая работа, на которую она могла рассчитывать. Даже для Китта такое прозвучало странно: мальчишка знал, что мать умеет считать и писать, а грамотный человек может рассчитывать на куда большее, чем работа в прачечной. Но когда Китт попытался узнать больше, она сказала что-то про дедушку, из-за которого ей не найти занятия лучше. Когда он попытался расспросить её об этой истории, она замолчала и больше не стремилась её раскрывать. Оставлю этот вопрос на будущее.

Надеюсь, скоро я найду способ наладить жизнь этой жен… мамы. Почему-то в большинстве прочитанных книг попаданцы воспринимали новый мир и новое тело, как должное. Я же чувствую, что должен отплатить за всю заботу, которую проявила женщина по отношению к прежнему Китту. И наладить ее жизнь — меньшее, что я могу сделать.

Пацан жил эту жизнь не так, как нужно: тратил время на чепуху, получал по лицу и не заботился о единственном близком человеке, даже не ценил его время и нервы. Жил в халупе, впроголодь жил. Но я все поменяю. Я все сделаю, как нужно.

В старости обзаводишься хорошими вещами, обрастаешь ритуалами вроде чашечки кофе за чтением. В общем, привыкаешь к комфорту, стараясь облегчить себе не самую приятную часть жизни. И пусть у меня теперь не болит спина от ночевки на жестком лежаке, я не хочу жить в доме, где пахнет плесенью и питаться крупами и тем, что можно втихую вынести из богатых садов.

Я быстро проглотил тарелку каши, которую сварила мама и отправился во двор — заниматься тренировками.

Город накрыл туман, принесённый ветром от реки, текущей рядом со стеной. Всё, что находилось вне нашего маленького дворика, было укрыто белым покрывалом. Но мне сейчас за калитку и не нужно.

Если бы кто-то из редких прохожих посмотрел поверх нашей ограды, он бы увидел моё тощее тело, свисающее на руках с толстой и крепкой ветки, прикреплённой поверх двух вкопанных столбов. Первое упражнение Китта для каждого утра — подтягивания. Я раз за разом двигался вверх и вниз, преодолевая боль в мышцах, сжимая зубы от боли в избитой ногами спине. Целитель вроде как сделал свою работу, но до конца меня не вылечил. Возможно, он и мог это сделать, но наверняка взял бы за это гораздо больше одной золотой монеты.

На моих руках и ногах висели набитые песком тканевые мешочки. Для Китта простые подтягивания без дополнительного веса давно уже перевалили за сотню, так что заниматься ими без утяжелителей было бы бесполезно.

После подтягиваний я принялся отжиматься. Утяжелители сменились мешком с песком, который я накинул себе на спину.

Эта тренировка отличалась от предыдущих потому, что перед глазами постоянно маячили надписи:

Ваша работа рук неоптимальна. Ваши движения неоптимальны. Пожалуйста, уточните у инструктора правильность выполнения упражнений.

Эти надписи только мешали. Они появлялись при каждом отжимании. Разве что при подтягиваниях я их не видел — и то, наверное, только потому, что в прошлой жизни провел кучу времени на турниках. Знал, почему нужно держать ноги прямыми, почему нельзя делать рывков, и почему важно опускаться медленно.

Результат от таких «правильных» подтягиваний действительно был лучше, но делать их стало гораздо сложнее: тело Китта стремилось облегчить себе задачу, и приходилось ставить технику.

Когда я закончил с отжиманиями, мешочек на моей спине стал ещё тяжелее от пота. После этого я занялся приседаниями, подложив под носки потрепанной обуви доску, а пятки опустив на землю.

И все равно с приседаниями ничего не получилось: надписи продолжали вылезать. Не знаю, что я делаю неправильно. Возможно, стоит добавить нагрузку?

Вместо того, чтобы закончить тренировку за двадцать минут, я потратил на неё все тридцать пять. Мышцы жгло куда сильнее, чем во время предыдущих занятий. Похоже, я понял, чего хочет эта таинственная система: она хочет, чтобы я страдал.