Старый Новый Год

Себейкин. Что ты! Все зло от них, точно! Стараешь­ся, стараешься, для нее же хочешь как лучше. А она тебе зудит: туфли, платье! У тех – то, у тех – это! Телевизор, понимаешь, холодильник! Давай, Петя, давай! Веришь, пианину девчонке купили! Мало!

Полуорлов. Да! А наши, видишь, дамочки такие умные, такие принципиальные – куда там! Да что, мол, да нам, мол, ничего не надо!.. Ох, что-то голова…

Себейкин. Счас окунемся!

Окунают головы в бассейн.

Полуорлов. Да! А им только болтать! «Дело твоей чести», «будь самим собой»! Вообще вся цивилизация, говорят, надоела, – представляешь?

Гоша. Петя! Твоя Клава…

Себейкин. У тебя тоже Клава? Надо ж! И моя Клава!

Полуорлов. И у тебя тоже Клава?

Себейкин. У-у, Клавы!.. Да я и в мастерах был бы, и в месткоме, и вообще вон где! Народ к коммунизму подходит, все как один, а они куркули, и мать ее – теща, значит, моя – и тесть! Старый режим! Им на обществен­ность – тьфу! И меня опутали всего! Это им давай! То им давай! Вторую пианину им давай! Теперь, говорят, дачу! Вот такую дачу!..

Полуорлов. А моя? Ничего нам не надо! Лишь бы совесть чиста! А рюмок нету! Я говорю…

Себейкин. Я говорю, человеком хочу быть, я го­ворю, давай как люди, путевки купим, на курорт там поедем…

Полуорлов. А я свою? В Гагры, говорю, – заго­рай, а она чемодан книжек дурацких с собой, а я в кино один сижу!..

Себейкин. А я своей – Крым, пески, туманны воды… Нет! Не хочет! Ей бы только пива да футбол! (Зарапортовался.) Нет! Подожди!

Окунаются.

Вася. На, Гоша, тебе полсарделечки и мне полсарделечки.

Гоша. А это тебе полкружечки и мне полкружечки.

Полуорлов. А моя? Ничего не надо, все долой! Веришь, спать в доме не на чем, есть нечего, лампу, мою любимую лампу… А пианино? У нас тоже было пианино! Она говорит: мещанство!

Вася. А у нас на Третьей Мещанской…

Полуорлов. Человек должен быть свободен! А я ей: а хватит ли тебя-то?

Себейкин. Я ей говорю: мне за тебя стыдно, дура ты неученая! Никакой в тебе культурности нет, не инте­ресуешься ничем. Еще говоришь: рабочий класс, рабочий класс! Рабочий класс вон куда ушел! Вперед! А ты, го­ворит, сапог… То есть ты сапог, говорю я ей!

Полуорлов. Я ей говорю: мне стыдно за тебя, ты струсила! Интеллигенция еще! У нас интеллигенция – плоть от плоти и лучшие представители! А ты, говорю, петух!.. Тьфу! Я ей – мокрая курица!.. Ох!..

Себейкин. Все в один голос: давай, Петя, давай!

Полуорлов. «Мы тебя будем уважать», «ты себя будешь уважать»! Меня и так все уважают… Вот скажи, меня можно уважать?

Себейкин. Об чем разговор! Я говорю – личность мне твоя знакомая…

Гоша. Вася! Ты меня уважаешь?

Вася. Я тебя уважаю. А ты меня уважаешь?

Себейкин. Машину им теперь подавай, потом ска­жут: самолет подавай!

Полуорлов. Машины, говорит, не нужны, самолеты не нужны! Даже (шепчет) унитазы, говорит, не нужны!

Себейкин. Иди ты! А как же?..

Полуорлов. В принципе!

Себейкин. Куклам, говорит, голоса делать стыдно! Детишкам забаву делать стыдно! Это что?

Полуорлов. По травке, что ли, голыми бегать? Го­лый человек на голой земле?

Себейкин. По две пианины, что ль, человеку надо?

Хохочут.

Пушкина знаешь?

Полуорлов. Пушкина? Константина Михалыча?

Себейкин. Нет, который это… Об рыбаке и рыбке? «Совсем сбесилась моя старуха…»

Полуорлов. А, Александр Сергеевич!

Себейкин. Ну! Точно как у него! Корыто? Пожа­луйста тебе корыто! Квартиру хочешь? Нб квартиру! Хо­чешь столбовой дворянкой? Валяй!

Полуорлов. Хочешь, чтоб я в бочке, как Сократ, жил, – пожалуйста!

Себейкин. Хочешь телевизор? Нб телевизор!

Полуорлов. Не хочешь телевизор – на помойку!

Себейкин. Рожна тебе еще надо?..

Полуорлов. Век разделения труда, а ты хочешь, чтобы я как святой?

Себейкин. А разбитого корыта?..

Полуорлов. Как святой? Изволь!.. Погоди, Петя, что-то я не того…

Гоша и Вася громко смеются.

Себейкин. Вы чего?

Полуорлов. Гоша? (Себейкину.) Чудаки!..

Себейкин. Легкомысленность!.. А я теперь знаешь чего решил? У-у! Я, брат, теперь – все!..

Полуорлов. А я? Я теперь – у-у!..

Возвращается Адамыч.

Адамыч(поднимая руку). Римлянцы, совграждане, товарищи дорогие!..

Вася. О, вернулся! Артист!..

Адамыч. В сорок восьмом году возил я, значит, на Разгуляе квас…

Себейкин. Да ты что, Адамыч, ты дело-то скажешь?

Гоша. Пусть говорит!

Адамыч. Не понимаете вы по молодости-то! Лошад­ку-то Волнухой звали. Вовсе помирала Волнуха… А при­шла весна, солнышко пригрело, листочки выстрельнули, и – живая! Беги опять, Волнуха!

Себейкин. Тьфу! Да что ж это такое? В связи?.. Слушай-ка лучше меня, тезка!..

Полуорлов. Погоди минутку!.. Так в чем же смысл-то, Адамыч?..

Гоша(мечтательно). Именно – выстрельнут!..