Старый патагонский экспресс

В центре буфетной стойки возвышалась метровая скульптура изо льда: похожий на лиру предмет, медленно оплывающий каплями, шлепавшимися на скатерть все чаще по мере того, как тянулось время. Это было, по меньшей мере, интересно, поскольку во время сегодняшней прогулки по жилым кварталам Кали и окрестностям я нигде не заметил льда, не говоря уже о тех местах, где не хватало даже воды. Здесь же целая глыба льда служила аляповатым украшением, и я счел ее идиотскую форму возмутительной. Засмотревшись на ледяную скульптуру, я не заметил, как ко мне подошла какая-то толстуха. Поначалу я принял ее за одну из миссионерских жен, но понял, что ошибся, так как говорила она по-испански.

— Как вы зовете это по-английски? — осведомилась она.

— Апельсины, — я снова почувствовал себя как дурак с этими усами.

— Narrishes, — повторила она по-испански. — Я хочу учить английский. Ты можешь меня учить. Это?

— Виноград.

— Виногад.

— Добрый вечер, — ко мне обращался мужчина в характерном воротничке. Священник. — Возвращайся к трапезе, Мария, — велел он. Женщина многозначительно улыбнулась мне, прежде чем удалиться на другой конец стола. — Она ко всем пристает, — пояснил священник. — Вы не должны обижаться. Она не в себе.

Тем временем толстуха грузила еду в свою тарелку. У нее было широкое плоское лицо и выцветшие глаза, и та нездоровая кожа, которая бывает либо у сумасшедших, либо у домоседов, вынужденных целыми днями торчать у окна.

— Ее отец был очень богат. Он умер два года назад, — сообщил священник. — Невероятно богат, — священник фыркнул, видимо, стараясь изобразить жалость.

— Вы ее опекун?

— Ах, что вы! Она совсем одна, — сказал священник. — Я присматриваю за ней.

У священника было сухощавое лицо матадора и мрачный взгляд; он посмотрел на Марию, он посмотрел на меня. Он тревожно улыбнулся, и тени подозрительности на его лице сделали улыбку надменной. Я и глазом моргнуть не успел, как к нам присоединился серьезный мужчина в синей сорочке.

— Это отец Падилла, — представил первый священник. — Он из ордена капуцинов. Отец Падилла, этот джентльмен — американец. Прошу прощения, мне надо присмотреть за Марией, — и он поспешил к бару, где Мария уже заговорила с новым незнакомцем.

— А вы одеты не как священник, — обратился я к отцу Падилле.

— Мы больше не носим такую одежду, — сказал он. — В Колумбии это не принято.

— Вы все капуцины?

— Все.

— Но ваш товарищ, — заметил я, кивнув в сторону священника, помогавшего Марии нагрузить тарелку едой, — он надел свой воротничок.

— Он не священник, — помрачнел отец Падилла.

Странно: священник — в спортивной сорочке, светский человек — в белом воротничке. Я сказал:

— Однако он похож на священника.

— Он в некотором роде помощник, но не из моего ордена.

Тип в черном костюме поднял на нас взгляд. Мария стала понукать его продолжать накладывать пищу. Мужчина вонзил вилку в ломоть ветчины.

— Она богата? — спросил я.

— Очень богата, — подтвердил отец Падилла. — Но мои прихожане сплошь бедняки. У них нет и гроша за душой.

Я рассказал ему, что видел в Армении — дети ночуют на улице. Сколько может продолжаться такая ситуация?

— И сам до сих пор не могу понять, как в одной и той же стране одни люди могут быть так богаты, когда другие так бедны, — ответил он. — Это ужасно. Считается, что таких беспризорных детей около десяти тысяч. Как так получилось? У меня нет ответа.

Поддельный священник вернулся к нам с Марией. Он вел ее с таким видом, будто был дрессировщиком, управляющим особенно редким неуклюжим зверем. Он сказал:

— Она хочет кое о чем вас спросить.

Мария самозабвенно пускала слюни. В руке у нее был зажат серебряный столовый прибор.

— Как вы называете это по-английски?

— Ложка.

— Воска, — она сюсюкала совсем по-детски. — Идем к нам. Вы должны обедать с нами. Вы будете учить меня по-английски.

— Извините, — сказал я, — но мне пора идти.

Поддельный священник увлек ее в сторону. Отец Падилла смотрел им вслед. Наконец он сказал:

— Я хочу, чтобы вы знали, что я не часто здесь появляюсь. Пожалуй, это во второй раз. Вы понимаете?

— Да, — сказал я.

— Удачного вам пути, — сказал он. — Да хранит вас Господь.

Глава 15. «Аутоферро» до Гуаякиля