Старый пёс

Пока он нёс эту абракадабру, я добросовестно наблюдал за дорогой и окрестностями. Не только по привычке, но и с целью. С историей появления Игоря Рудакова в моей застывшей деревенской жизни всё прояснилось, зато до сих пор ничего не было ясно с телеграммой. Глазея по сторонам, я надеялся наткнуться где-нибудь на брошенный джип с изуродованным картечью багажником и пробитыми колёсами. Каких только счастливых нежданчиков не подбрасывает иногда оперская звезда; главное – не профукать их, не пропустить мимо, провожая разочарованным взглядом… Не знаю, то ли я всё-таки профукал гипотетическую удачу, то ли пострадавший «лендровер» сменил колёса и умчал за сотни километров от нас (что гораздо вероятнее), однако напрягался я зря.

Ну, не совсем зря. На ближайшей автозаправке, вернее, на специальном месте для парковки, скучал давешний серебристый «Infiniti».

– Миша, ты видишь? – спросил я.

– А то!

– АТО у хохлов, у приличных людей – КТО, – непонятно произнёс Рудаков (пошутил, надо полагать). – Сверни, Миша. Познакомимся с господами автовладельцами.

Свернули. Однако знакомство не получилось: едва Игорь вылез из «форда» и направился, не скрываясь, к подозрительной тачке, та рванула с места, вывернула на шоссе и – нет её.

Игорь вернулся и спросил у меня:

– Подождём? Где-то сзади ещё «тойота» застряла. Пропустим их?

Как-то он странно поглупел за эти годы, мой бывший ученик. Или всегда таким был? Я пояснил ему ситуацию:

– Они ж связываются друг с другом. Никто теперь тут не проедет, нечего нам ловить. Лично меня беспокоят другие рыбёшки из стаи, – те, которых мы пока не вычислили. И очень, знаешь, хочется, чтоб дополнительно их было не больше одной.

– У вас мания величия, Сергей Михайлович? – осведомился задетый Рудаков. – Зачем кому-то вести вас по всем правилам? Двух «коробочек» на хвосте вам кажется мало? Несолидно для такого… кхе-кхе… Ладно, прошу прощения.

– Принимаю, – сказал я. – Был неправ, вспылил, считаю свои слова безобразной ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить. Конец цитаты… Игорь, не обижайся. Я понимаю в ситуации куда меньше твоего, ты-то хотя бы владеешь сводками, рапортами, новостями, о которых, кстати, до сих пор ни полслова. А мои все тайны – из начала века. Голова кругом идёт. Кто и зачем меня раскрыл перед тобою, кто и зачем пустил за нами «колёса», кто прислал эту чёртову телеграмму, кто вообще меня нашёл? При чём здесь девчонка? Почему всё так совпало? Почему – сейчас, почему – я?

– Да-а… – задумчиво протянул Рудаков. – Вопросы… А ведь я, Сергей, никогда не верил, что вы погибли. Слишком хорошо вас успел узнать, чтобы поверить в такое. Мне даже снилось иногда, будто вы вдруг приходите на службу, и я кричу всем, – там, во сне, – мол, я не сомневался, что он жив-здоров…

– Как-то ты невпопад, Игорь, – вздохнул я. – Успеем наговориться.

– Мечтаю об этом, шеф… Ладно, трогай, Миша, – распорядился он. – И правда, время теряем.

«Форд» резво двинул дальше, накручивая километры на резину.

– Михалыч, насчёт ваших вопросов, – заговорил Рудаков. – Я понял не все из них: какая-то телеграмма, какая-то девчонка… Но на пару последних, мне кажется, ответ очевиден. Почему стрелки сошлись на вас? Из-за смерти Франковского Радия Иосифовича, из-за чего ещё.

Помолчали.

– Его убили? – спросил я, дрогнув голосом.

– Ещё как, – почему-то ответил Миша, опередив Игоря. – Убили – не то слово.

– Поделитесь?

– Даже ОД покажем, если договоримся, – опять сказал опер с Петровки. – Каждый листочек для вас скопируем.

– А мне кажется, обеим сторонам есть чем поделиться, – со значением добавил следователь.

Миша на секунду оглянулся, оторвавшись от дороги:

– Не парьтесь, Сергей, ваше прошлое реально уже никого не интересует, – возразил он Игорю. – И знаете почему?

Спрашивается, кто здесь начальство?

– Потому что и эмир, и Ходжа отбросили копыта, один ишак почему-то жив, – сказал я.

Опер засмеялся:

– Примерно так. За давностью лет.

– Рудаков, зачем ты на самом деле приезжал в такую даль? – спросил я в упор. – Не только же для того, чтоб сличить меня с фотографией, которую кто-то подбросил? Тем более, если эмир и вправду сдох.

– Есть у нас одна идея… – начал было тот, раздумывая, продолжать ли.

Михаил не стал ждать – словно гвоздь вогнал:

– Возвращайтесь, товарищ подполковник! «Идеи» у них, бля… Вопрос настолько серьёзный, что, простите за пафос, на кону стабильность государства. Такие дела, товарищ подполковник.

– Я же тебя просил…

– Виноват, Сергей Михайлович. Вы, хоть и в штатском, но офицер. Ребята просили, если что, напомнить вам про это.

– Ребята?

– Те, кто остались. Васин, Жемчугов, Льдова, Ортис. Узнали, что Ушаков, возможно, жив, и ошалели все.

Ошалели они. Понятное дело… Но как же мне им в глаза теперь смотреть – после этих семнадцати лет? После того, как я перестал быть ментом?

Не мент я больше, ребята. Сколько ни пришлёпывай к плечам погоны – соскользнут, упадут, рассыплются. Кончено! Измазался я так, что не отмоешься… Как смотреть в глаза тем, кто остался чистым?