Старый пёс

— Почему я? На мне что, свет клином сошёлся? Такие люди, такие силы, и между всеми вами — я.

И опять пауза затянулась. Раз за разом простые вопросы ставили в тупик моего нового патрона и заказчика.

Но ЭТОТ вопрос… Не задать его я не мог. Я самого себя пытаю им со вчерашнего дня, и всё без толку. «Почему я?» Постепенно он стал главным в свалившемся на меня расследовании, потому что, ну в самом же деле, фигня какая-то!

— Видишь ли, подполковник, — медленно заговорил господин Сквозняков. — На твоём участии настоял тот человек, за которым ты охотишься. Он почему-то уверен, что ты единственный, кто сможет вернуть контейнер. Не повезло тебе. Я бы посочувствовал, если б умел…

Неубедительно как-то оно прозвучало. То, что загадочный говнюк с погонялом Рефери неровно ко мне дышит, я давно понял, и что именно по его хотению и велению я был вытащен из своей деревни — уже не сомневался. Смущал лишь уровень вовлечённых лиц. Не настолько же этот тип знатен, чтобы манипулировать генералами, ставить на уши Следственный комитет и диктовать миллиардерам, кого им нанимать на работу!

Не поверю, что Сквозняков не мог отказать бандиту, если б моя кандидатура его чем-то не устроила.

Подозрительно всё это. Обстоятельства уголовных дел были темны, события наслаивались, секреты множились, но явно было что-то ещё — что-то такое, что мне пока в голову не приходило.

Что-то связанное со мной лично.

И от этого становилось страшно.

* * *

Машину я оставлял на городской стоянке сразу возле съезда с Большого Каменного моста — там она и ждала меня, ласточка. Вот только пользоваться ею было нельзя. Не потому, что её сломали, совсем нет. Изъян был другого рода.

Пока я отсутствовал — встречался с безымянным генералом, потом гостил в Кремле, — в машину проникли. Они постарались это скрыть, но не от меня же, многолетнего автовладельца, влюблённого во все автомобили, принадлежавшие мне в разные годы. Понятно, что «жигуль» обыскали, причём капитально: мельчайшие следы обыска я видел повсюду в салоне; но если б этим и ограничились…

Уверен, что не ограничились. «Жучки», «клопы», «маячки» и прочая электронная дрянь расползлись где-то внутри, — я вынужден был исходить из этого предположения, даже если ошибался. Увы, теперь я не мог доверять своей ласточке.

Машину пришлось бросить.

В бардачке, кстати, я обнаружил «макаров», глушитель и два запасных магазина. Джентльменский набор. Какая из играющих команд оказала мне эту любезность, было неясно: и генерал мог пособить, уверяя на словах, что не имеет на это права, и уж тем более представитель крупного бизнеса, не связанный никакими инструкциями и законами. Впрочем, прояснять этот пункт я не собирался. Как и брать оставленное мне оружие. Даже не притронулся — ни к чему оставлять свои «пальчики» где попало. Всё равно пользоваться им я бы не смог, не зная, что это за «макаров» и какой шлейф за ним тянется. Доверия, честно говоря, не было ни к Ивану Ивановичу, ни к Сквознякову. А ещё я помнил, какая богатейшая, уникальнейшая пуле-гильзотека собрана в Экспертно-криминалистическом управлении Главка (превратившемся нынче в ЭКЦ) — специально для лохов, которым всё равно, из чего шмалять.

Пакет с распечатками, к счастью, не тронули; его я забрал.

И ушёл…

За то время, пока мы с коммерческим директором Феднефти гоняли словесные шары, на моих телефонах накопилась куча неотвеченных вызовов. От Миши Брежнева, от Вити Ортиса, от Игоря Рудакова. Им всем надо было перезвонить, и для этого как раз настало самое время.

Я медлил.

Потому что от Марика мне поступил не вызов, а SMS-сообщение. По нашей внутрисемейной линии связи, то есть на мой второй телефон. Я прочитал его ещё в стенах Сенатского дворца, сразу, как мне вернули аппараты. Сейчас перечитал повторно, осмысливая каждое слово.

«Шпунтик накрылся не успел уйти его увезли. Эти телефоны засвечены не звони организую новые. Ко мне не приезжай НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ никого не присылай ты под колпаком у Мюллера даже если думаешь что всех обул и подковал».

Я всё-таки позвонил — проверить. Ответа не было, «абонент временно недоступен». Надеюсь, и правда временно.

Шпунтика, значит, похитили. Странно всё это, если поразмыслить. Неужели у прихвостней покойного Босса за столько лет не перекипело, неужели они настолько его обожали, что до сих пор готовы мстить, мстить и мстить? Не замечалось при его жизни такого обожания, был только страх. Оставшиеся бойцы скорее облегчение должны были испытывать, переходя из разгромленной банды под руку Рефери. Который, собственно, тоже ведь кто-то из той же банды, если Брежнев не ошибается… Нет, Арбуз, пожалуй, вписался бы мстить, кореша они были. Да и невидимый Рефери, в конце концов, цветы на могилу пахана по сей день приказывает класть…