Старый рыцарь

«Если бы у меня были родители или хотя бы дети, я мог бы жить у них», — иногда думал Фолкмар. Но родителей у него никогда не было, а дети если и были, он никогда их не знал. Несколько раз объявлялись девицы, утверждающие, что были с ним и понесли от него ребенка. С ними он, конечно же, был, вот только ни один из детей не был на него похож. Особенно тот смуглый, с черными как смоль волосами, смахивающий на свинопаса с Кривой Пичуги. Фолкмар тогда посоветовал девице сходить к тому свинопасу, и она пошла. Чем окончилось дело, он узнавать не стал. В тот же вечер они с Ницелем уехали.

— Боги как люди, а люди как боги, где это видано, позор небесам… — пели боги голосом Крепкой Эльи, а темная кукла Безумного заметалась по небесной ткани, сверкая глазками-пуговицами. Она обошла каждую тряпичную куклу, сидящую на ватных небесах и те пооткрывали свои рты, — Лукавый яд влил в уши он другим богаам… мы не люди, мы не люди вопил Безумный, вернуться я Мудрецу на дам… ой-яй не дам… Спустившийся да не взойдет вновь, кричала дюжина вот и вся любоовь…

— Хельга, меня мучает жажда! — поднял пустую кружку заезжий странник с длинным усатым лицом, пока десять тряпичных кукол ломали лестницу в небо, по которой пытался взбираться Мудрец в красном, чтобы вернуться домой.

— Так помочись в кружку и выпей, или оторви свою задницу и подойди сам! — закричала Хельга и зрители засмеялись в самый трагичный момент представления, — Тайра-то умотала к горе Перемен, представляешь? — обратилась Хельга к Фолкмару, немного раздражившись, — Оставила меня совсем одну. Говорит, на турнире найду себе благодетеля. Потаскушка. Да ведь точно найдет, красивая как племенная кобыла. За ней многие здесь ходили, были и богатеи. Все перебирала, междуножьем своим, все не нравится. А от Тодрика помощи не жди, тряпку в жизнь в руки не возьмет. Правда, торгуется хорошо. У меня так не получается, давеча три бочки с элем выторговал за полцены. Еще пива? Так уж и быть, третья бесплатно, сколько уж не виделись, — Хельга наполнила кружку, рядом поставила большую тарелку горячей похлебки, — Больше мяса, как и просил. Но похлебка закончилась. Если захочешь добавки, могу подать гуляш… Погоди-ка…

Зоркий взгляд Хельги упал куда-то поверх плеч Фолкмара, она гневно кинула мокрое полотенце на широкое плечо и двинулась вперед. В проем двери робко просунул голову Дуг. Он обескураженно оглядывал таверну, видимо, в поисках своего наставника. Для этого ему пришлось просунуть еще и тело.

— А ну вон! — прогремела Хельга, решившая использовать мокрое полотенце в качестве оружия, уже наматывая его на кулак, — Не хватало мне еще тут щенков с Псового! С каких это пор вы суете свой нос в приличные заведения?!

— Отверженный, Отверженный, Мудрец теперь Отверженный, гремели небесааа… — тянула Элья.

— Хельга! — поспешил за ней Фолкмар. Перепуганный Дуг дал было деру, но Хельга оказалась быстрее, тридцать весен в таверне научили ее стремительности, — Этот парень со мной. Он мой оруженосец.

— Правда? — Фолкмар никогда не видел таких круглых глаз, — А где же Ницель?

«Она даже не подумала, что я мог посвятить его в рыцари. Конечно, когда мы уходили, он был уже слишком стар, чтобы начинать. Эта вина будет всегда на моих плечах. Самая глубокая моя рана».

— Время его окончилось. Он умер, — Фолкмар не уточнил, когда именно.

— Жаль его. Хороший был мужчина, хоть и бесхарактерный, — ответила Хельга, разматывая оружие с кулака. Она окинула взглядом Дуга с ног до головы: босые ноги, грубая рубаха из мешковины, веревка вместо пояса, шерстяные штаны, ставшие ему уже давно малы… и он очень давно не стригся, — Ладно, раз уж оруженосец, пусть проходит. Только не натопчи мне здесь. Нанесешь с пяток песка, потом гони псов с таверны.

— Спасибо, Хельга, — и все-таки добрая она была женщина, подумал Фолкмар.

— Если будете садиться — выбирайте какой-нибудь дальний стол, не пугайте мне постояльцев. Тут одного барчука покусала молочная сука, он шарахается от всего, что напоминает ему о собаках, — бросила она, удаляясь.

— Тебе чего? — нахмурившись, спросил Фолкмар Дуга.

— Конюший спрашивает, нужно ли чистить Чемпиона. Говорит, если хотите чистого коня, нужен еще медяк. Иначе он к нему не притронется.

— Я тебе, кажется, ясно сказал — следи за Ницелем, или у тебя уши смолой заросли? Так я дам подзатыльник, и она вылетит.

— Чемпион просто стоит, к нему никто не подходит. А кто приезжает, сразу идет в таверну, — Дуг с обидой вытер сопливый нос. Там, где блестит море, дули холодные ветра, — К тому же господин Ницель так смердит, что к нему не подлетают даже мухи.

Это была чистая правда. Верный слуга и при жизни-то не отличался ароматами, а после смерти и вовсе дал себе волю.

В таверне было тепло, сухо и пахло вкусно. Дуг не спешил откланиваться, стараясь подольше погреться, но был начеку. Он пялился на разноцветный пол, на куклы, на сладкоречивую девушку с лютней, но больше его занимали запахи. Дуг принюхивался с момента, как только просунул голову в проем. Все-таки Ницель сильно отличался от гуляша.