Старый шайтан

— Какой у него дом, Карла Карлыч, — объяснил Парфен. — Летом-то по лесу шляется… Наладит себе шалашик из еловой коры и спит в нем, а зимой околачивается около добрых людей. В избы-то его не пущают, ну, так он по баням живет.

Фомин занялся рассматриванием ружья «старого шайтана». Это была самая старинная малопульная винтовка с самодельной ложей. Как старик ухитрялся убивать из нее белок и куниц, трудно было понять.

— Да, орудие… — заметил Парфен тоном специалиста. — А шайтан из нее вот как лихо запаливает. Белку прямо в голову бьет… Он из рыбы кожу умеет делать. Ну-ка, шайтан, покажи господам свою рубаху.

Рубаха оказалась верхом вогульского искусства. Она была действительно сделана из выделанной рыбьей кожи и сшита беличьими жилами.

— Настоящий пещерный человек, — определил доктор. — Интересный экземпляр вообще. Прямо для этнографического музея.

Костылев ничего не спрашивал «старого шайтана», не осматривал его, а просто налил походный серебряный стаканчик водки и молча поднес его старику. «Старый шайтан» взял стаканчик, перекрестился и выпил, блаженно закрыв глаза.

— Да ты разве православный, старик? — удивлялся Фомин.

— Мой четыре раза православный!.. — не без гордости ответил «старый шайтан». — Два раза отец крестил да два раза сам себя крестил… Рубаха получал, крест получал… потом острог сидел…

— Это его, ваше благородие, за омман в острог-то садили, — объяснял Парфен, — потому не омманывай попов, что некрещеный. Исправник-то тебя драл, шайтан?

— У! у!.. Шибко драл… Шайтан умирать хотел…

Всем это показалось очень смешным, и «старый шайтан» получил от Люстига второй стаканчик водки,

— Бы ему не очень втравляйте водку, Карла Карлыч, — заметил Парфен не без зависти. — Много ли старику надо… Ему-то, сказывают наши старики, больше ста лет. А напьется прежде время и из лесу не выведет…

— Разве мы заблудились? Этого еще недоставало!.. Господа, поздравляю!.. Парфен, да ты сбесился?.. Как ты смел, каналья!.. А?..

— Ваше благородие, Карла Карлыч, моей тут причины никакой нет, — смело оправдывался Парфен. — Зимой ездили с Григорий Семенычем, — никакого болота не видали… Я и сам дивился: откуда болото взялось? А это, Карла Карлыч, ён глаза отвел, шайтан… Уж я верно вам говорю. Рукомесло-то у него известное… Ни одной свадьбы без него не играют у нас. Самый вредный человек… Известно, живет в лесу и с разной нечистой силой знается. Даве как напугал у меня Лыску… Я уж подумал, не медведь ли, грешным делом.

— Так он, по-твоему, колдун?

— Известно, колдун… Ён все может: и кровь заговаривает, и килу устроит в лучшем виде, и глаза отведет. Бабы, которые выкликают, до смерти его боятся. Это у него разлюбезное дело, штобы в бабу запустить беса… У него, ваше благородие, на все есть свой заговор.

— И травами лечит? — спросил доктор.

— И травами и кореньями, а главное — наговорами. Он слово знает…

— Какое слово?

— А это уж он знает… Наши мужички давно собираются его порешить, да только страшно: не прост человек.

«Старый шайтан» слушал и улыбался своей детской улыбкой.

— Шайтан, знаешь слово? — спрашивал его Люстиг.

— Знаю много слов… хорошие слова…

— Ён, ваше благородие, и зверя и птицу заговаривает… Идешь рядом с ним по лесу и ничего не видишь, а ён хлоп да хлоп из своей орудии. А рыбу удит перстом. Своими глазами видел: опустит руку в воду, оттопырит один перст, ну, рыба к нему и бежит.

— Может быть, рыба принимает его палец за червя?

— Нет, она тоже не бросится зря, значит, рыба… Хитрая она… А ён ее сцапает и тут же живую съест. Да вот у него и сейчас, ваше благородие, в заплечнике и тетерька и рыбина. Мы-то шли по лесу и ничего не видели, а он зацепил тетерьку.

Последнее всех обрадовало. Значит, будет и уха и жаркое. Все уже испытывали первые приступы голода.

Доктор только теперь вспомнил, что жена сидит у своего костра одна, и торопливо направился к ней с радостной вестью об ужине. Дарья Гавриловна встретила его с особенной суровостью.

— Это очень хорошо с вашей стороны бросать меня одну… Вы там деретесь, а я тут хоть пропадай… Очень корректно!..

— Никто не думал драться, а только вышел крупный разговор… да…

Он торопливо рассказал об интересном колдуне, о том, что они заблудились, что будет ужин. Дарья Гавриловна успокоилась. Она успела высушить свое платье и была довольна, что дождь перестал идти. А провести ночь в лесу у костра даже весело… Когда зашел разговор об ужине, она огорчила мужа хозяйственным вопросом:

— А где же у нас соль?

Доктор не нашел ничего сказать лучше, как обвинить председателя, который должен был предусмотреть все.

— Он кругом виноват, Даша… Ах, негодяй!.. А колдун — преинтересный субъект и ест рыбу живую без всякой соли… да…

— Ну, это уж совсем нецелесообразно!..

V

Скоро вся компания собралась около костра под елью. Стояла темная июльская ночь. Где-то в болоте скрипел неугомонный коростель. Общее внимание сосредоточивалось теперь на «старом шайтане», который сидел перед огнем на корточках. Водка на него сильно подействовала, и он улыбался блаженной улыбкой.

— Сколько тебе лет, дедушка? — спрашивала Дарья Гавриловна.