Старый тракт (сборник)

И вот теперь все его книги достигли конечной пристани. Ну а кроме книг, в ящике были вещи более необходимые: зимнее пальто с каракулевым воротником, плащ, белье, два костюма, два бельгийских винчестера, изъятых бойцами Нестерова из арсенала охотничьего оружия какого-то поместья в бывшей Пруссии, фронтовые карты, записная книжка, пишущая машинка «Олимпия».

Короче сказать, прошло лишь три недели, как Нестеров появился в Приреченске, а у него все уже было готово к тому, чтобы начинать новую жизнь в мирных условиях, на новом месте.

3

Было воскресенье. Ласково светило предзакатное солнце, голубело по-летнему высокое небо, и от раскрашенных палисадников широкие улицы Приреченска казались праздничными. Стояли последние погожие деньки теплой осени, вслед за которыми начнутся тягучие дожди с прохладными ветрами и острыми, режущими ноздри запахами остывающей земли.

Именно такой день и такой час выбрал Нестеров для посещения Лиды. «По крайней мере она сегодня свободна от работы. И время подходящее: обед давно закончился, а до ужина еще далеко», — думал Нестеров, причесываясь перед квадратным зеркалом, которое он прочно укрепил на стене.

Оделся он во все штатское: синий костюм из добротного довоенного бостона, белая шелковая рубашка, пестрый галстук, штиблеты с крупными круглыми носками, почему-то названными в просторечии гамбургскими, ну и плащ сверху.

Нестеров отвык от штатской одежды, то и дело передергивал плечами. Было у него такое ощущение, что вся одежда ему велика, она повисла на нем, как мешок на колу. Но ощущение это было ошибочным, возникло оно от привычки к военной форме в обтяжку. Через полчаса Нестеров притерпелся к штатской одежде, и непривычно свободные на нем, широкие, полоскавшиеся брюки не вызывали уже тихого раздражения.

Еще в первые дни своей жизни в Приреченске Нестеров изучил городок, по нескольку раз прошагал по его улицам и переулкам, поросшим по обочинам плотной зеленой травкой и покрытым широкими тротуарами из крепких, не успевших еще прогнить плах.

Лида жила за больницей, в каменном доме, прятавшемся в березовой роще. Ее адрес Нестеров помнил по конвертам, которые нередко бывали в его руках.

Нестеров шел не спеша, изредка поднимал над головой теплую, с широким козырьком кепку, с удовольствием чувствовал, как легкий ветерок своим бережным прикосновением шевелит волосы. Костюм теперь не обременял его, правда, раненая нога временами подвертывалась и тянула куда-то в сторону.

На душе у Нестерова было и смутно и горько. Но не посетить Лиды он не мог и уже не раз втайне упрекал себя за промедление, которое допустил исключительно из-за хлопот с домом. Но ему казалось, что будет лучше, если он придет к Лиде не просто человеком, случайно заглянувшим в Приреченск, а уже его постоянным жителем, имеющим даже собственный дом. Ничто другое, пожалуй, не сможет ее убедить в серьезности его намерений.

Возле дома Нестеров увидел ребятишек, суетившихся на полянке с мячом. Он подошел к ним, поздоровался. Ребятишки прекратили игру и с откровенным интересом принялись рассматривать незнакомого человека.

— Скажите, ребята, где живет Лидия Петровна Кольцова? — спросил Нестеров.

Ребятишки наперебой, с великой готовностью изъявили желание довести Нестерова до самых дверей квартиры, но он остановил их, сказав, что сам теперь найдет и второй подъезд и третий этаж. С некоторым сожалением ребятишки проводили его взглядами, полными жгучего любопытства, и вернулись к прерванной игре.

У дверей с металлической табличкой «квартира 37» Нестеров остановился, чувствуя какое-то стеснение в груди. За дверью было тихо, и, постояв с минуту в молчании и не найдя звонка, Нестеров постучал в дверь, настораживаясь и прислушиваясь.

Дверь неожиданно распахнулась, и Нестеров увидел высокую, светловолосую, яркоглазую молодую женщину в белой блузке и черном платке, наброшенном на плечи. Она еще не произнесла ни одного слова, а Нестеров уже знал — это она, Лида. Вопросительно вскинув брови и взглянув как-то поверх головы Нестерова, женщина, убежденная, вероятно, что произошла какая-то ошибка, сказала:

— Простите, это квартира тридцать семь. Вам кого нужно?

— Лидию Петровну Кольцову.

— В таком случае проходите. Кольцова — это я.

— Очень хорошо. Вас-то мне и нужно, — сказал Нестеров первые пришедшие на ум слова, испытывая еще большее стеснение в груди, чем две минуты назад.

— Проходите, пожалуйста, и раздевайтесь вот здесь. А потом прошу пройти сюда.

Отступив на полшага в сторону, женщина пропустила Нестерова в сумрачный коридор, в углу которого стояла круглая вешалка. Не дожидаясь, когда он снимет плащ и кепку, женщина распахнула дверь в комнату и скрылась в ней.

— Пожалуйста, проходите! Проходите сюда! — В ее голосе Нестерову послышалось скрытое волнение.