Старый учитель

-- Надо бы податься в лес, но некуда податься, -- сказал молотобоец Кулиш. -- Полицейские ходят за нами следом, с утра уже три раза приходил уполномоченный по кварталу. Я послал мальчика к тестю, и хозяин дома шел за ним следом. Хозяин хороший человек -- он мне прямо сказал: "Меня предупредили в полиции, если даже один мальчик не придет на плац, то ты ответишь головой, домовладелец".

-- Ну что ж, -- сказал Мендель-печник, - это судьба. Соседка сказала моему сыну: "Яшка, ты совсем не похож на еврея, беги в деревню". И мой Яшка сказал ей: "Я хочу быть похожим на еврея; куда поведут моего отца, туда пойду и я".

-- Одно я могу сказать, -- пробормотал молотобоец, -- если придется, я не умру, как баран.

-- Вы молодец, Кулиш, - проговорил старый учитель, - вы молодец, вы сказали настоящее слово.

Вечером майор Вернер принимал представителя гестапо Беккера.

-- Лишь бы провести организованно завтрашнюю операцию - и мы бы вздохнули, -- сказал Беккер. -- Я замучился с этими евреями. Каждый день эксцессы: пятеро сбежали -- есть сведения, что к партизанам; семья покончила самоубийством; трое задержаны за хождение без повязок; на базаре опознана еврейская женщина, она покупала яйца, несмотря на категорический запрет появляться на базаре; двое арестованы на Берлинерштрассе, хотя прекрасно знали, что по центральной улице им запрещено ходить; восемь человек разгуливали по городу после четырех часов дня; две девушки пытались скрыться в лес во время марша на работу и были застрелены. Все это мелочи. Я понимаю, что на фронте нашим войскам приходится иметь дело с более серьезными трудностями, но нервы есть нервы. Ведь это события одного дня, а каждый день одно и то же.

-- Каков же порядок операции? -- спросил Вернер. Беккер протер замшей пенсне.

-- Порядок разработан не нами. Конечно, в Польше мы имели более широкие возможности применять энергетические средства. Да без них, по существу,

невозможно обходиться, ведь речь идет о статистиче ских цифрах с солидным количеством нулей. Здесь, конечно, нам приходится действовать в полевых условиях. Сказывается близость фронта. Последняя инструкция позволяет отклоняться от параграфов и применяться к местным условиям.

-- Сколько же вам нужно солдат? -- спросил Вернер.

Во время этого разговора Беккер держал себя необычайно солидно, куда солидней, чем в обычное время. И сам комендант Вернер чувствовал внутреннюю робость, разговаривая с ним.

-- Мы строим дело таким образом, -- сказал Беккер. -- Две команды --расстреливающая и охраняющая. Расстреливающая -- человек пятнадцать - двадцать, обязательно добровольцы. Охраняющая должна быть сравнительно невелика, из расчета один солдат на пятнадцать евреев.

-- Почему так? -- спросил комендант.

-- Опыт показывает: в тот момент, когда колонна видит, что маршрут ее проходит мимо железной дороги и шоссе, начинается паника, истерики, многие пытаются бежать. Кроме того, в последнее время запрещено применять пулеметы -- очень невелик процент смертельных попаданий, -- предписывается стрелять личным оружием. Это сильно замедляет работу. Еще надо добавить, ведь рекомендуется расстреливающую команду собирать из минимального количества людей -- на тысячу евреев команду в двадцать человек, не больше. Пока идет работа, немало дела и у охраняющей команды. Вы сами понимаете, что среди евреев довольно большой процент мужчин.

-- Сколько же времени это займет? -- спросил Вернер.

-- Тысяча человек при опытном организаторе - не более двух с половиной часов. Самое главное -- это суметь распределить функции, разбивку и подготовку группы, своевременно подвести ее, а сама операция непродолжительна.

-- Сколько же вам, однако, нужно солдат?

-- Не меньше ста, -- решительно сказал Беккер.

Он посмотрел в окно и добавил:

-- Значение имеет и погода. Запрашивал метеоролога, назавтра в первой половине предполагается тихий солнечный день, к вечеру возможен дождь, но это не имеет для нас значения.

-- Следовательно... -- нерешительно произнес Вернер.