'Стать богом

Вита кивнула, но уже спинам женщин. Луэлы как-то быстро и незаметно отодвинули ее, давая понять, что в такой помощнице и собеседнице не нуждаются. Девушка не стала настаивать, отошла к ступеням и села рядом с другой девушкой, которая что-то шила. Та не пошевелилась, слова ей не сказала, даже не посмотрела, и Вита не смогла найти в себе силы и смелость, чтобы предложить свою помощь. К тому же подозревала, что с иглой управиться не лучше, чем с кухонным ножом и овощами. Смотреть на еще одну спину и чувствовать себя чужой и ненужной, не хотелось.

Так и сидели. Одна работала иглой, вторая пялилась на беременную, не скрывая любопытства и радости. Правда была и зависть и восхищение. Мир открывал перед Витой новые, неведомые ей грани, прекрасные, но недосягаемые для нее.

― Завидуешь?

Вита покосилась на соседку — девушку голову не подняла, взглядом не удостоила. Но к чему обращать на это внимание? Заговорила, значит, хочет свести знакомство. Может даже подружиться?

― Чему?

― Кому, ― поправила, не отрываясь от работы. ― Луэле младшей.

― Да, ― призналась Вита. И вздохнула, сожалея, что ей не носить малыша, не растить.

― И рада?

Вита уставилась на черную макушку собеседницы:

― Глупый вопрос. Конечно, я рада за нее.

Девушка вдруг воззрилась на нее. Черные, как и волосы, глаза, были холодными, взгляд колючим и неприязненным.

Вита невольно нахмурилась, не понимая, чем вызвана такая ненависть, что она не по вкусу брюнетки сказала или сделала.

― А разве ты не рада?

― Я? Рада. Очень. Пятый месяц, ― усмехнулась криво.

Еще одна беременна? Здорово. Но, почему же она такая злая?

― Я раздражаю тебя?

― Ты? Ну что ты! Я счастлива! ― выдала с сарказмом и, качнулась к Вите. ― Была до твоего появления.

― Чем же я тебе насолила?

Девушка с минуту рассматривала ее, словно решала: перед ней пробитая дура или законченная наивность.

― Да, в общем, ничем. Одно ломает — не появилась бы ты, я бы жила, где жила. А теперь приходится делить комнату с этой дурой Луэлой и Ольгердой. Ну, как же — новенькая. А «стареньких» — вон!

― Ты о чем? ― насторожилась девушка.

― А ты не понимаешь? ― глаза девушки сузились, превратившись в щелочки. ― Может, ты мнишь себя неземной красоткой? Или решила, что Сантана от тебя без ума? Да ты значишь для него не больше меня или Луэлы и массы других. Курица! Такая же как и мы! Твое дело нестись!

На выкрики брюнетки стали обращать внимания, а Вите и без этого хватило услышанного. Она встала и вышла из залы.

У нее не возникло ни обиды, ни омерзения к Сантане, только недоумение.

Зайдя в комнату, Вита увидела его, как обычно читающего что-то у свечи, и прислонилась плечом к стене, уставилась на него не мигая. Красивый. Очень. Наверное, этим и берет. Ну, что она дура — ясно. И объяснимо. Этот мир для нее, что для новорожденного. Но другие девушки?

А он сам? Сколько раз был отцом, сколько будет? Нигде не екает? Считает нормальным, что бывшая подружка живет с предыдущей и обе должны общаться с настоящей чаще, чем с отцом их будущих детей?

Нет, многого ей не понять и не принять. Но одно ясно — в этой комнате ей не место.

― Что? ― заметив ее взгляд, спросил Сантана.

― Ничего. Просто познакомилась с матерями твоих будущих детей. С двумя. Но говорят, их больше.

Мужчина нахмурился. С минуту молчал и вот отодвинул свиток, встал и подошел к Вите:

― Что за глупость?

Девушка поморщилась:

― Только не говори, что это не правда, пожалуйста. Все очевидно. Я уже задавалась вопросом, почему меня сторонятся женщины, будто я заразная. Смотрят, словно я совершила преступление. Только не думала, что ответ будет таким неоднозначным.

Сантана смотрел на нее и пытался понять, что она хочет. Тон не выражал претензии, взгляд не винил. Вита была удивительно спокойна, хотя, как правило, женщины бурно и банально реагировали на его предыдущих подруг. Что касается Марны, то она устроила такой скандал на появление Виты, что он всерьез думал отослать ее в другой лагерь. И зря оставил. Нет сомнений — только она могла сообщить Вите о себе и других.

― Мало ли кто у кого был, ― начал издалека и смолк. Вита улыбалась, глядя на него и тем сбивала с толка.

Девушка любовалась им и прощалась. Ей было в принципе все равно — пятая или десятая у него. Просто вдруг поняла, что ей не место в его постели. И стало легче настолько, что решение пришло само и ничто не могло бы его изменить.

Изель был прав. Ей пора приносить пользу. Ее руки не помнят чистки овощей или шитья, но зато легко справились с коротким мечем и УЛО. Значит, она пойдет дорогой войны, а не домашнего хозяйства.

― Ты не оправдывайся, ― провела ладонью по груди Сантаны. ― Незачем. Не трать на меня время, я все равно не рожу тебе ребенка. А они родят.

― И ты родишь, ― придвинулся к ней, силясь понять, что она задумала. Изменения в Вите были слишком резкими и явными, и он терялся.

― Нет, ― девушка вздохнула печально улыбнувшись. ― Ты же понимаешь, что скорей всего меня стерилизовали палачи Амина.

― Ерунда.

― Не надо. В любом случае, у меня другая дорога.

― Какая? ― попытался сжать ее в объятьях, но Вита отодвинула его.