Стать дельфином

Жизнь Арман, к счастью, проистекала не только в областном центре, дворе и школах (общеобразовательной и музыкальной). У нее была еще замечательная отдушина – Аул. Под Аулом подразумевалась любая негородская местность, будь то совхоз, населяемый многочисленными и разнообразными ближними и дальними родственниками ее родителей, или санаторий, расположенный в голой степи или в предгорьях где-нибудь в двухстах-тысяче километрах от областного центра, где на весь летний сезон нанималась на должность Главного Врача ее мать. И самым восхитительным моментом в ее скромной жизни (не считая просмотра какого-нибудь индийского фильма или французской комедии) был тот, когда она впихивалась в старенький и разбитый автомобиль одного из родственников, великодушно согласившегося перевезти семейство в Аул на ближайшие полтора-два месяца жаркого и знойного лета. Там, где жила Арман все свое детство и юность, лето было жарким и знойным всегда, и сознательные родители старались вывезти своих чад за город. А поскольку дачи у семьи Арман не было, равно как и автомобиля, то подготовка к операции под кодовым названием «Летний переезд в Аул» начиналась за несколько месяцев до наступления лета: родители обзванивали родственников, друзей, приятелей и просто знакомых с главной целью – зарезервировать автомобиль и водителя для вышеозначенной операции.

Да, Аул был ее самыми первыми жизненными Университетами. В городе она взрослела интеллектуально – школы, умения, в большей степени умозрительные знания, и весьма ограниченные навыки. Аул же учил ее настоящему общению, развивал эмоциональную сторону натуры и даже прививал духовность. Не говоря уже об искусстве дойки и сбивания масла в высокой деревянной ступе. В Ауле Арман впервые увидела, что есть Смерть и оценила ее изощренный цинизм – когда резали барана для угощения гостей среди которых была и она сама.

Именно в Ауле она впервые уловила заинтересованные взгляды украдкой в ее сторону местных и неместных мальчишек. В Ауле она входила в реку или озеро пухлощекой и колобкообразной смешной девчонкой, год за годом, лето за летом, незаметно вырастая из детских панталончиков и полу-мальчишеских труселей, примеряя настоящий девчачий купальный костюм, привезенный мамой из очередной командировки, на плоское тело без каких-либо признаков грудных выпуклостей. И вдруг, в какое-то мгновение, в очередное лето прошлогодний купальный костюм стал ей тесным. А на грудной клетке четко обозначились два восхитительных полушария, небольших, но уже ощутимо сотрясавшихся при ходьбе. Пришлось срочно искать новый купальник. И когда она одела его и посмотрела на себя в зеркало, то единственным дефектом, установленным в результате тщательного самосозерцания, были все те же не меняющиеся тонкие масластые ноги. С чем она с тяжелым вздохом смирилась.

Аул давал ощущение подлинной жизни во всем ее разнообразии и роскошестве. Первый поцелуй случился тоже в Ауле, кто бы сомневался. Но не тендерные отношения были тем, что так манило Арман в Аул. Ее настоящей страстью были две вещи: созерцание роскошного ночного неба, лежа на траве в степи в новолуние, и плавание.

Где можно плавать в Степи, скажите вы мне? Есть несколько озер, мелких и несерьезных. Есть, правда, пара действительно больших и глубоких рек. Но, во-первых, до них еще нужно доехать. А во-вторых, они же не соленые и пахнут не так, как пахнет Море. И все время куда-то стремительно текут. Да, единственный недостаток Степи – отсутствии настоящего Моря.

И это было тайной душевной болью Арман, которая в самом раннем детстве успела вкусить соблазн настоящего морского ветра, оставляющего мельчайшие частицы соли на губах, обжигающе-палящие ласки солнца, дарящие изумительный шоколадно-бронзовый загар на пухлых щеках и попках. Родители, следуя своему инстинкту «оздоровить ребенка, во что бы то ни стало» героически экономили на своей одежде, духах, коньяках и автомобилях, но каждый год в течение шести лет после рождения Арман копили деньги для двухмесячного отпуска на берегу Моря. Это было оправданно – Арман в двухлетнем возрасте поразила какая-то стойкая и трудноизлечимая пневмония. Мама, выслушав внимательно заключение коллеги-педиатра в отношение возможных вариантов развития заболевания «пневмосклероз!!!», – покрылась холодным потом и, придя домой, объявила мужу, что «Все, отныне никаких дач и автомобилей (вынашиваемых в ту пору семейных планов). Все средства – на оздоровление ребенка!». Папа проявил сознательность и, скрепя сердце, смирился.

Поэтому Арман повезло так крупно, как не везло большинству ее ровесников – каждый год ее вывозили «на воды».