Стать фениксом

— Дарк? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он.

— Да, — намного тише отозвалась я, сжимаясь под жёстким взглядом рыжего.

— Ты-то мне и нужен, паршивец. Я тебя уже три боя по всей Академии ищу. — Мужчина наклонился, дёрнул за руку, заставляя встать, и потащил за собой.

— Куда вы меня ведёте? — переполошилась я, пытаясь отвоевать зажатую будто в тисках конечность.

— Куда надо.

— А..?

— Ты можешь заткнуться и побыстрее переставлять ноги? И так до джера времени потрачено!

— Я есть хочу, — несмотря на страх, надулась я.

— А мне до Бездны. Я тебе не нянька, как и все остальные в этих стенах.

Мужчина споро шагал вперёд на своих длинных ногах. Мне же пришлось бежать следом, чтобы он не вывихнул мне руку. Раз я упала и больно ударилась коленями о пол, но мужчина даже не оглянулся и ничуть не замедлил шаг. В результате я несколько метров проехала по каменным блокам, прежде чем успела встать. Куда я попала? Неужели они все здесь такие бессердечные?

Наконец мы остановились перед массивными закрытыми двустворчатыми дверями. Мужчина, не замедляя шага, раздражённо толкнул правую створку и буквально втащил меня внутрь помещения. Я резко затормозила и полетела на пол от очередного рывка, но больше вставать не пыталась. Наоборот, как могла, я замедляла продвижение вперёд. Мне было дико страшно от всех этих экранов, проводов, колб, непонятных пентаграмм и гексаграмм на полу и на стенах. Настолько, что я не могла рационально соображать, только подвывала от ужаса и пыталась пятиться назад.

— Как же ты поступил сюда, ошибка Мироздания? — донельзя раздражённый мужчина рывком поднял меня на ноги. В многострадальной руке кажется что-то щёлкнуло, после чего заболело в районе плеча.

— Хватит трястись! — рявкнул рыжий и швырнул меня в один из кругов на полу. — Боги, зачем вы позволили поступить сюда этому убожеству?

Я заметалась внутри круга, натыкаясь на прозрачные стенки. Рисунок у меня под ногами начал постепенно наливаться светом. Я обезумела от ужаса и со всех сил наскакивала на невидимую преграду. Потом меня окатило волной жара, вспыхнул яркий свет, сменившийся через пару мгновений полной темнотой. Откуда-то справа послышалась эмоциональная ругань рыжего мужчины. Справа нервно замигала единственно видная красная кнопка.

Я на подгибающихся ногах прошла через исчезнувшую «стенку» и была немедленно схвачена за ухо.

— Ты мне за это ответишь, гадёныш! — прошипели надо мной и резко дёрнули вперёд. На миг показалось, что мне оторвали ухо. Но нет, вот я семеню через темноту, увлекаемая всё дальше, а несчастный орган слуха дико пульсирует от боли.

— Пустите меня, — всхлипнула я, готовая разрыдаться.

— И не подумаю. Таких, как ты, давить надо ещё в младенчестве. Появляетесь здесь, кошмары сна Мироздания. И откуда только берётесь?

Мне казалось, что мы шли вечность. Потихоньку темноту стали распугивать неуверенные поначалу огоньки, которые, по мере того, как набирали силы, сияли всё ярче. В очередном коридоре мы увидели мужчину, бывшего судьёй во время боёв при поступлении. Он поинтересовался:

— Карел, что случилось?

— Забери от меня этого недоноска, и чтобы я его вблизи своей лаборатории не видел!

Я в очередной раз оказалась на полу, судорожно ощупывая вспухшее ухо.

— Это отродье джера умудрилось за пару десятков мигов обесточить всю Академию! И если Варан хотя бы заикнётся о необходимости детального обследования вашего звёздного ребёнка, то он знает, куда я его пошлю. В Центре Наблюдения, а то и в Центре Исследований ему самое место, а не в Академии, будь у него хоть прорва редчайших способностей.

Рыжий развернулся и ушёл, что-то бубня себе под нос и эмоционально размахивая руками. Я же наткнулась на задумчивый взгляд «судьи».

— Ну и что мне с тобой делать? — поинтересовался он.

— Накормить? — неуверенно, но тем не менее с надеждой глянула я на его массивную фигуру.

Глава 2

Я вяло ковыряла вилкой в вязкой смеси, горкой возвышающейся на тарелке. Кормили здесь отвратно: странными водянистыми хрустящими фруктами, внешне похожими на персики, но без косточек, а по ощущениям ближе к земной китайской груше, жидкой похлёбкой и слипшейся абсолютно безвкусной желтоватой массой, по недоразумению называемой кашей. Но всё-таки это лучше, чем то, что мне приходилось есть до сих пор, хотя и ни в какое сравнение не идёт с больничным и интернатским питанием, которое я в своё время терпеть не могла. Неудивительно, что после нескольких ложек этого месива, голод исчезал, и приходилось буквально заставлять себя доесть всё, что было наложено на тарелке.

По обширной столовой, в один из отдалённых углов которой я забилась, сновали туда-сюда многочисленные мальчишки, подростки и юноши. Они весело переругивались, смеялись и шутили, негромко разговаривали и азартно спорили. Всё это сливалось в своеобразный неповторимый гул, витавший в помещении. До меня то и дело долетали обрывки разговоров и слов, заставляющие чувствовать себя ещё более ненужной и чужой в этих стенах.