Стать настоящим (СИ)

   Но этого не случилось: опера поняли в чём дело, только когда Пернатый уже обезвредил рысь и мог бы, вообще, улететь с лучезаром, если бы не Дед Мороз, накрывший шар своим телом! Старый пердун, еле жив, а всё геройствует!.. - хотел было разъяриться птичник, но вдруг понял, что не может заставить себя злиться на Ивана Григорьевича... Сила веры и любви старика так оттенили собственную подлую слабость и предательство, что Пернатый почувствовал себя плохо и, постаравшись выкинуть Деда Мороза из головы, обратился мыслями к другим участникам сегодняшней операции.

  Вспомнилось, как вылетев в окно, птичник увидел, что Арбоканов стоит, приставив к голове Вьюшко пистолет - вот когда гипнолог перестал наводить на оперов глюки, и они бросились рыси на помощь. Быстро же этот главный выдриный гад сообразил, что к чему! - всегда, скотина, на стрёме и вечно всё примечает, пропади он пропадом! Перед мысленным взором всплыло, как Арбоканов стоит в старом доме, глядя на бурое пятно крови, - Пернатый тогда сделал вид, что ничего не заметил и смотрит в стену, а на самом деле пытался скрыть эмоции: он тогда был в обличье Николая Котова и боялся: вдруг у него всё на лице написано...

  Ведь именно Пернатый пролил здесь эту кровь! Да так пролил, что до сих пор дрожит, когда вспоминает...

  Случилось это, когда он уже получил человеческое тело и вернулся в старый дом - вроде как снова взглянуть, теперь уже настоящими глазами, на комнату в башенке с круглым оконцем...

  Хотя истинная причина, конечно же, крылась вовсе не в исследовании возможностей человеческого тела.

  Птичнику просто не давало покоя собственное предательство, ведь он прекрасно понимал, что без него Иван Григорьевич ни драться со змеями, ни следовать за Вороной ни за что не сумеет. И, как убийца порой не в силах сопротивляться желанию вновь очутиться на месте преступления, так и Пернатый, получив тело, снова явился туда, где так бессовестно бросил спящего Деда Мороза, вероломно нарушив своё обещание помочь пройти лабиринт...

* * *

  Завладев телом Марка Раздольского, Умник считал, что дальше всё пойдёт как по маслу, поэтому, когда стая вдруг не явилась, испытал настоящий шок. Не понимая, как и почему такое могло случиться, он уяснил одно: впредь надо быть более внимательным, собранным и не упускать ни одной мелочи, ибо, кроме себя, положиться ему не на кого. Хищница, конечно, хороша, но держать её рядом просто так, из-за каких-то женских прелестей, он больше не собирается. Оптимистичный до эйфории настрой сменился суровым расчётом. Пусть то, что получит, отработает - раскроет наконец тайну исчезновения собратьев!

  Отыскав на вокзале одинокую девицу и отправив вместо себя в ночной клуб ряженых, чтобы отвлечь на них следившую за ним спецслужбу, Марк думал, что предусмотрел и подготовил всё, как надо. Без приключений добравшись до старого дома, он притащил Милену наверх, где, у входа в лабиринт, её уже дожидалось новое тело. Марк вколол связанной девице с вокзала нейротоксин, а потом запустил Хищницу в проход и, перекинувшись обратно в человека, стал спокойно дожидаться вестей о стае, абсолютно уверенный, что уж на этот раз никаких неприятных сюрпризов с ним не случится.

  Как же жестоко он ошибался!

  Он успел почувствовать, что разведчица уже внутри лабиринта, прежде чем кто-то рванул его за волосы, запрокидывая голову, и ножом рассек горло.

  Кровь полилась рекой - в отличие от Хищницы, которая носила временные тела, как одежду, Марк сживался с человеческой формой, принимая её правила, ибо только так можно было существовать в этом мире сколь угодно долго. Поэтому удивляться и ужасаться времени не было! Мгновенно перекинувшись в тигра, Марк ушёл от следующего удара и прыгнул на неизвестного человека с ножом, вот только тот тоже успел трансформироваться в странное крылатое существо и подлететь так, что восьмисантиметровые клыки только напрасно щёлкнули, не сумев дотянуться до шеи. Однако длинные тигриные когти успели пройтись ему по спине и вспороли крыло, а сама лапа так сильно саданула по позвоночнику, что едва его не перебила.

  Взвизгнув от боли, птица-зверь упала на пол и поползла в сторону, волоча повреждённое крыло, - зашибленное тело едва слушалось. Ещё удар - и твари с пастью птеродактиля пришёл бы конец, но тигр не мог больше драться: как бы могуч - благодаря накопленным за всё время пребывания на Земле сущностям - он ни был, мощная кровопотеря делала своё дело, неизбежно приближая материальное тело к смерти. Сознание уплывало, и, чудовищным усилием удерживаясь от падения в черноту, тигр перекинулся в человека и захрипел, обхватив руками горло.