Стать железным (СИ)

- А я думал, щас нажрётся и в школу не пойдёт... Так, на сей момент никуда не едешь. Что завтра будет, поглядим... Да всё нормально, расслабься, студент... Но завтра на службу - как штык! Понял?

А что понял? Я тогда ничего не понял... И супружнице ничего на этот раз не сказал. Проехали - и ладно!

Уже два года спустя я узнал историю этого последнего кульбита с отправкой меня в Севастополь. Узнал, когда служил на "Фёдоре Видяеве", который точно так же уходил из Севастополя на боевую службу. На этот раз была проведена обратная "рокировка": меня перевели на место Димки, а его отправили на "Магомед Гаджиев".

Так вот, прибывший тогда на "Видяев" Димон сразу не понравился командиру БЧ-5 и тот умело воспользовался щепетильностью командира в подборе офицеров и обстановкой. Корабль как раз проходил проверки штабом Черноморского флота. Прибывший лейтенант был беспартийный, характеризовался по учёбе в училище не блестяще, а впереди ответственные задачи боевой службы в плотном кольце супостатов. Зачёты на самостоятельное управление группой, на дежурство и несение вахты не сданы. Подняли бучу и запросили замену.

Единственным кандидатом на рокировку был я. Партийный, без взысканий, по училищу наполовину отличник.

Кэп на собранном в мою честь консилиуме представил контраргументы. Партийный, но служить не хочет, прячется за супругой, которую специально привёз с животом. Без взысканий, но уже можно его ими обвешать как ёлочку за систематически возникающее поползновение жить хорошо. Зачёт сдал, но на управление не трюмно-котельной, а моторной группой, ну и с ходовой вахтой - тоже никак, корабль требует ремонта и от причала не отходит.

Так я остался на "Гаджиеве". Подруга дней моих суровых продолжала жить в гостинице вместе с тараканами, я иногда приходил её проведать и переночевать. Дела с её трудоустройством шли плохо. Работы по специальности нет, да и если бы была, без прописки никуда не устроиться, даже в женской консультации не принимают и в библиотеку не записывают.

Для прописки нужно хотя бы снять комнату. Объявлений о сдаче жилья нет, ходили по квартирам и спрашивали. Один мужик рассказал, что сдавал свою квартиру, пока был в длительной командировке. И квартиранты уехали, не заплатив за три месяца, да ещё прихватили несколько ценных вещей. Теперь он никому не верит. Потом нашли отзывчивую старушку, у которой, по её словам, много знакомых со свободными комнатами, остаётся уговорить кого-то из них. Но как-то никто не уговаривался.

Когда в гостинице мне объявили, что льготный период оплаты закончился и со следующего месяца надо будет платить за номер 5 рублей 36 копеек в день, ровно в два раза больше, пришлось ставить на уши всех новых друзей и сослуживцев. У нас-то оставалось всего около пятидесяти рублей, а зарплата будет нескоро, финчасть запуталась с моими перемещениями.

Мичман с нашего корабля должен был получить квартиру, а ранее занимаемую комнату в "крысятнике" сдать. Его жена с ребёнком пока жила у родителей. В эту комнату он нас и поселил.

Хорошая была комната, большая. Вот только дом был в ужасном состоянии, штукатурка осыпается, по коридорам и на общей кухне крысы бегают, никого не стесняясь. Бывало, даже заходили в гости в комнату, и жёнушка спасалась от них, запрыгивая на кровать.

На учёт в женской консультации её взяли по полученной мною справке о том, что она находится в гэ Полярном по месту службы мужа.

На тот момент все вроде бы оказались на месте. Все, кроме скарба. Тюк с пуховым одеялом и подушками ещё оставался невостребованным в камере хранения Североморского морвокзала.

Я его привёз незадолго до того, как отправил свою уже в полном смысле боевую подругу к её маме. "Гаджиев" надолго уходил ремонтироваться на судоремонтный завод в Росляково, чтобы потом совершить океанский переход на ремонт в Югославию. Без прописки жена не могла в случае чего ни уехать, ни приехать назад, - закрытый гарнизон.

Жилья для офицеров не было, но корабли плавали по всем морям и океанам, ремонтировались за границей и наводили ужас на вероятного противника. И никто не сомневался, что так и должно было быть.

На флоте железу не дают ржаветь или покрываться ракушками.

P.S. Ровно через десять лет, в 1989 году, перед нами с супругой раскрыла свои объятия незабвенная Гремиха. Там мне довелось подружиться с самым грозным и совершенным плавающим железом - атомными подводными лодками. От которых волей судьбы когда-то убежал. А быть может, тогда ещё не был их достоин.

Незадолго до этого плавбаза "Магомед Гаджиев" была переведена на Черноморский флот. Корабль был выведен из состава флота в 1993 году, в котором и я уволился с военной службы. А через несколько лет проржавевшая плавбаза была продана на металлолом в Индию.

Такая вот мистика. Однако я, хотя и ржавею, отправки на металлолом пока не был удостоен. Так как всё-таки не стал целиком железным.