Статьи

Можно к нему предъявлять требования в этом отношении не только общестуденческие, но и определяемые усмотрением духовного руководителя. Несомненно и чисто духовная сторона жизни такого студента, пока он в Академии, должна быть постоянно контролируема духовником, каковой необходимо должен быть в Академии и лучше из хороших монахов, мудрый если не учёностью богословской, то духовный и опытный. Время пострига пусть определяет или ректор Академии сам, если он духовно руководит этого студента, или духовник его. Во всяком случае выдержка до пострига должна быть, и лучше, если этот постриг совершается по окончании Академии. Необходимо затем при каждой Академии или около Академии создать для учёных монахов, кончивших Академию, духовное отечество[4]; наши Академии все имеют поблизости монастыри, и даже несколько. Вот и нужно, думается, некоторые из этих монастырей сделать отечеством и пристанищем для учёных монахов. Пусть кончившие Академию и поступают сначала сюда. А в этих монастырях нужно иметь непременно опытных духовных старцев, хотя бы и из простецов, а во главе могут стоять и из учёных монахов, например, епископов или архимандритов (такие найдутся и по желанию) или из ревнителей богословской науки. Близость Академии дала бы возможность вести научную работу, строй монастырской жизни сосредоточивал бы все духовные силы инока в должном направлении, опытный руководитель помогал бы ему проходить путь иночества; самое братство, монастырская атмосфера, послушание и прочее, — всё это весьма хорошо бы влияло на инока и воспитывало его. Скажете, это нечто в роде католического ордена. Что же из этого? Почему не взять у католиков хорошей формы для осуществления добрых целей. А разве теперь учёное монашество не орден? Тоже орден, но нелепый по своему устроению и посему мало пригодный для той цели, ради коей он существует.

Мы вовсе не хотим теперь начертывать устава подобных монастырей — учёных братств, — а высказываем только общие соображения и думаем, что возражать против этого по существу дела особенно нельзя. В самом деле, разве нельзя в таких монастырях и в таком братстве развить богословской учёности, читать, писать, издавать брошюры и книги, спрос на кои так велик, как это показали, например, «Троицкие листки». Концентрация сил всегда полезнее, чем та разрозненность, какая теперь и есть, когда учёные монахи рассеяны по лицу Руси и ничем не объединены. Пусть из этих монастырей посылаются и на духовно-учебную службу, и на миссионерство, и ещё куда угодно, но посылаются заведомо уже люди окрепшие духовно и подготовленные, а не юные и неопытные новопостриженники, и пусть это посольство их будет не жизненной их карьерой и окончательным путём, а именно временным послушанием по определению способностей к роду служения того или иного инока опытным взглядом настоятеля монастыря, который мог бы того послушника, на коем вредно отзывается его пребывание в миру, снова возвратить к себе и поручить ему иное учёное дело. Тогда каждый монах имел бы своё определённое отечество, куда он, например, на закате мог бы приехать как домой и не чувствовать себя чужим, как это теперь. Куда, в самом деле, теперь приедет учёный монах на лето после учебного года? Где он может чувствовать себя как дома? Ни в одном почти из монастырей. Приходится предпринимать или бесполезные путешествия по разным местам России, или не особенно полезные поездки в дома родных.

Думается, что от организации таких учёных монашеских братств выиграла бы и богословская наука, и интересы учебно-воспитательного дела, когда можно бы при этих самых монастырях создать и пастырские школы — примерные, и миссионерские центры, в коих велась бы специальная подготовка миссионеров, словом, делалось бы всё то, что и теперь предполагается, но не осуществляется за недостатком хорошей организации. Ведь численность учёного монашества весьма значительная, только нет концентрации сил и экономии их. А между тем, некоторые из наших монастырей как будто сами собой напрашиваются к тому, чтобы в них именно и были организованы подобные учёные братства: таковы некоторые из монастырей города Москвы, освященные памятью учёной работы в них некогда производившейся, таков особенно Вифанский монастырь, близ Лавры и близ Академии, предназначенный приснопамятным святителем Платоном[5] именно для научных занятий учёного монашества и для пастырской в нём школы, монастырь действительно исключительно удобный для организации учёного монашеского братства на самых широких началах, но, к сожалению, отданный теперь на прокормление наместника Лавры, хотя этот монастырь и епархиальный. Можно бы для учёного монашеского братства использовать тот же епархиальный дом, в коем есть уже и теперь отличная библиотека и в коем сосредоточены и теперь разные просветительные учреждения.

Так пусть же те, кому надлежит сие ведать, дадут возможность учёным монахам быть и учёными, и монахами и используют их силы с наилучшей выгодой для Церкви.

Примечания

    «Мирный труд». Харьков. 1909. № 6, с.63-75.