Статьи

От этого горя уже издатель "Телеграфа" избавил читателей. Он объяснил, что это не пародии, а пьесы, написанные точь-в-точь так, как пишут лучшие наши прозаики и поэты. По таковом признании все успокоились и никто не удивился. После выхода в свет 1-го тома "Истории русского народа" никто уже не сомневался в неограниченной самонадеянности издателя "Телеграфа". Человек, полагавший возможным в один год написать и, как журнал, выдать двенадцать томов "Истории русской" и ею убить двадцатилетний труд Карамзина {4}, может уже легко увериться, что он обладает всеми талантами, и что ему, словно как по щучьему веленью, стоит только захотеть, чтоб быть Ломоносовым, Державиным, Жуковским, Батюшковым, Вяземским, Пушкиным, Баратынским, Языковым и пр. и пр. и пр. Убеждения благомыслящих людей, что одному человеку невозможно иметь всех талантов, были бы тщетны! Осталось только молчать и сожалеть, что русский историк теряет на пустяки драгоценное время, которое бы ему следовало посвятить изучению отечественного языка и нужным размышлениям; или бы употребить оное на скорейшее издание очень запоздалых NN "Московского телеграфа".

Самонадеянность заразительна. Мы не смеем подозревать издателя "Телеграфа" в сочинении нравственно-сатирического романа "Купеческий сынок"; но как не согрешишь и не заметишь, что сочинитель сей книжки писал под его влиянием? В этом стихотворном произведении ясно видны усилия безграмотного и бесталантного труженика подделаться под фактуру стихов известного барда Екатерингофа {5}. Потому-то в 14 N "М. Т"., дабы намекнуть читателям, в каком роде эта книжица, и помещена вместо разбора брань не на нее, а на "Литературную газету" {6} и князя Вяземского, стараниями коего "Телеграф" был поставлен на степень хорошего журнала. Но едва князь Вяземский перестал участвовать в оном, то похвалы ему прекратились и благодарность пропала, которой, впрочем, он никогда не требовал, равно как "Литературная газета" не ищет оправдываться в обвинениях "Телеграфа", "Северной пчелы" и "Сына отечества". Мы раз уже сказали и теперь повторим, что мы ничего общего с сими журналами не имеем. Цель нашей газеты не деньги, а литература. Писатели, участвующие в нашем издании {7}, желали, чтобы издавалась газета, в которой бы могли они беспристрастно и нелицеприятно говорить о литературах русской и иностранных, не находя препятствия в коммерческих видах издателя. Как они желали, так и исполнилось. Окончим статью сию выпискою из романа "Купеческий сынок"; читатели легче увидят по оной, что это за книга и справедливы ли наши подозрения:

О вы, несчастные отцы!

Ей, время вам и оглянуться!

Вы не дворяне, а купцы -

Зачем за барями тянуться?

На что то детям вашим знать.

Что знают знатные дворяне!

Их дело только торговать,

Да деньги были бы в кармане:

Они всего для них верней!

Где золото не уважают?

Без них с чинами у дверей, -

А в двери не всегда впускают;

Чего б соделать не возмог

Богач, лишь только пожелает?

А ваш воспитанный сынок

Все виден в публике; бывает

Приметно все, что он купец… {8}

33. "ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ И НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ". СОЧИНЕНИЕ ФРИДРИХА ШЛЕГЕЛЯ.

Перевод с немецкого. Часть вторая. СПб., в тип. Александра Смирдина,

1830. (370 стр. в 8-ю д. л.)

Первая часть сего любопытного сочинения напечатана была в прошлом году. Решительно можно сказать, что до появления сего перевода мы не имели книги, в которой бы полнее и ученее излагалась история древней и новой литературы. Изучение же оной открывает таланту все пути ко храму Памяти. Мы не имеем недостатка в молодых поэтах; но они, к несчастию, терпят нужду в познаниях и теряют труды свои в нанизывании звучных слов, заключающих в себе мысли и чувства, много раз сказанные и пересказанные нашими лучшими писателями. В сей книге они увидят, что люди, увековечившие свои сочинения, были представителями своего народа и времени, и что нравственная высота их была плодом общего человеческого усовершенствования.