Статьи 1895-1906

Сообразно с своим настроением он то требует, чтобы газеты были серьёзны, то ищет в них весёлой игривости, то хочет, чтобы они его научили чему-нибудь хорошему и полезному, — но крайне трудно определить его взгляд на хорошее и полезное.

Так, например, с точки зрения многих обывателей, фабрикация фальшивых кредитных билетов очень полезное дело, но развитие его не входит в задачи прессы. Не менее полезна и заливка резиновых калош, — но газета не считает себя компетентной в этой отрасли труда и не может преподать никаких указаний по этому поводу.

Полезного на свете очень много, можно даже сказать, что, за исключением самого человека, на свете всё более или менее полезно, но, к сожалению, человек в Самаре — как и везде, впрочем, — до сей поры ещё не успел определить, что именно прежде всего полезно ему? И его запросы к газете в этом отношении носят всё ещё детски капризный характер.

Не лучше обстоит дело и с его спросом на хорошее: сегодня сей полагает, что хорошее — это теория марксистов и оперетка, а завтра он стоит за возрождение идеализма и за необходимость снова разрешить Портнову открытие «Москвы»; в это же время другой сегодня полагает, что хорошее — это проповедь гуманизма в отношениях ко всем людям, кроме евреев, тогда как вчера он говорил о необходимости бичевать людей за их пороки. с тем однако, чтобы самого его не подвергать такой операции.

И вообще помимо того, что понятия о хорошем и полезном у всех очень спутаны и непримиримы, каждый понимает хорошее и полезное как нечто различное и ежедневно меняет свой взгляд на эти понятия.

За невозможностью удовлетворить сразу все вкусы всех своих читателей местные газеты стоят, по отношению к грамотному люду, в оборонительном положении, всегда ожидая, что на них со всех сторон посыплется целый фейерверк возражений, опровержений и «нескольких слов по поводу», — где автор этих слов обыкновенно без всякого повода превосходно перевирает сообщение газеты, вызвавшее его слова, и кстати уж называет всех газетчиков клеветниками, убийцами его чести и прочими, не менее сладкозвучными эпитетами.

Читает обыватель также и книги из библиотеки и даже делает на них разные мудрые и краткие пометки карандашом, что должно свидетельствовать о полноте интереса к книге со стороны читателя. Книги читаются все, какие есть налицо, — и, очевидно, никто не подозревает, что в России существует очень много книг, которых нет в Самаре, и что количество их — ежедневно увеличивается. Раньше дело выписки новых книг для пополнения библиотеки лежало на особом комитете, в состав которого — если не ошибаюсь — входил один рыболов. Рыболов любил выуживать из каталогов книги с длинными заголовками, полагая, что они-то и есть самые икряные; салоторговцы говорили, что нужен Поль де Кок, Боло и другие писатели по сальной части, а мукомолы совершенно отрицали выписку книг, находя, что в них мелют одну только чушь. Ныне состав этого комитета несколько изменён, вошли новые члены, и можно надеяться… хотя я не могу не заметить, что привычка человека всегда на что-нибудь надеяться очень дурно влияет на его жизнедеятельность и что, если б положение людей было безнадёжно, это, наверное, пробудило бы их энергию. Ибо ничто так не возбуждает энергию человека, как страх за целость его шкуры, на что указывает тот факт, что страх увеличивает силы человека, придаёт ему крылья, что в моменты опасности человек становится очень изобретательным и т. д.

Кстати сказать, что меня всегда удивляет, так это то, что человек, утопая в чистой воде реки, борется с нею более энергично, чем с грязью, в которой он утопает всю жизнь изо дня в день.

Единственно, чем я могу объяснить этот странный факт, — так это только привычкой человека к грязи, которую он, очевидно, уже считает своей родной стихией, и, может быть, тем ещё, что в грязи он утопает слишком медленно и поэтому, должно быть, не замечая своей гибели, остаётся пассивным, тогда как в воде он погибает в несколько минут. Для проверки моего предположения не мешало бы произвести такой опыт: взять человека и постепенно, помаленьку в течение, например, трёх дней опускать его в реку — будет ли он протестовать против этого?

Если будет, то ему следует поставить вопрос: почему он не хочет утонуть в чистой воде, а предпочитает без всякого протеста быть засосанным грязью?

Но я отвлёкся…

Читают местные грамотные люди книги самого разнообразного содержания, и единственный результат их любви к чтению, замеченный мною до сей поры, был тот, что однажды в местной газете я прочитал заметку, в которой с торжеством объявлялось, что в течение года из библиотеки Толстой был взят 5 раз, Достоевский 6 раз, а Болеслав Маркевич или кто-то другой в этом роде — 20 раз и Монтепен 99 раз. Больше мне неизвестно никаких результатов, проистекающих от чтения книг самарской публикой…

Здесь есть также несколько клубов. Первенствует дворянское собрание — в нём почтенные отцы семейств играют в винт и безик с девяти вечера до четырёх и пяти утра; причём иногда ругаются.