Статьи 1895-1906

Но это может быть сглажено и облегчено, даже больше — это должно быть сглажено, если посмотреть на дело с гуманной точки зрения. Но предположим, что на празднике промышленности место эстетике и только эстетике. Тогда, если скромному и не поражающему своим внешним видом, но имеющему большое внутреннее значение павильону Деккера не нашлось места, — тем менее места могут иметь в три погибели изогнутые спины тачечников.

— Ну, теперь об этом рассуждать уже поздно!

Странное дело! Всегда мы опаздываем с нашими заботами о меньшом брате.

Должно быть, вследствие этого опоздания меньшой брат, в лице нижегородского кустаря, преисполнен к выставке скептицизма и недоверия. Очень характерна напечатанная у нас вчера заметка об отношении кустарей Нижегородского уезда к выставке. Усилия уездного земства привлечь кустаря к участию в национальном празднике промышленности терпят некоторое фиаско. Кустарь готов принять участие в празднике и везёт на выставку плод своего труда, но по дороге пред ним встаёт призрак нового налога и наводит на него ужас. И экспонат, имеющий действительно русский характер, показывающий собою трудоспособность коренного русского человека, истинного представителя нации, не доезжая до выставки, продаётся кустарём кому-то, кто, наверное, перепродаёт его потребителю втридорога. Увы, наше кустарное производство — неисчерпаемый колодезь барышей для господ Варыпаевых, Калякиных и других благодетелей кустарей Горбатовского уезда.

Не одно бы уездное земство должно облегчать доступ кустаря на выставку и привлекать к ней его, этим благочестивым делом, из чувства благодарности к кустарю, должны были заняться и те господа, которые обязаны ему своим благосостоянием. Так, например, господину Наумову не мешало бы чем-нибудь помочь кустарям-мебельщикам экспонировать их труд, — ведь не на барыши от изделий фирм Кон и Войцехова он построил себе четырёхэтажный магазин на Покровке.

Другим нижегородским мебельщикам тоже не мешало бы вспомнить о людях, чей труд служит источником их благосостояния, и дать этим людям возможность «легко дыхнуть», освободив их — на время, конечно, — от своей зоркой опеки и научив их, как и что нужно экспонировать. Но никто ничего в этом направлении не сделал, ибо это невыгодно, а о национальном самолюбии у нижегородских богачей нет представления…

На ярмарке торопятся к открытию.

«Хорошо скоро не делается», и мне ещё раз пришлось убедиться в истине этой пословицы, глядя, как на ярмарке мостят улицы. Нужно торопиться, и господин подрядчик по замощению улиц спешит. Булыжника у него, очевидно, не хватает, и вот он кладёт камень от камня вершка на четыре, так, что в промежутках вязнет нога. Мостовые представляют собой ряд разнообразных дыр, засыпанных песком, и хотя «с птичьего полёта» мостовые будут смотреть довольно сносно, но при том громадном движении по ним, которого следует ожидать в этом году, — песчаная маска будет сорвана и улицы ярмарки появятся на свет божий изрытые сплошной оспой. Песок создаёт пыль, когда колёса размельчают его. А так как он пока очень крупен, то это обстоятельство очень неблагоприятно отзовётся на долговечности рельс электрической железной дороги, бандажей у колёс вагонов и извозчичьих шин.

Не мешало бы кому следует обратить внимание на всё это. Я молчу о том, что будут представлять собой мостовые, замощённые столь экономическим способом, на будущий год, после разлива Волги.

А, наверное, на замощение ярмарки комитет отпустил зело солидную сумму.

[2]

Из всех отделов выставки, открытой сегодня, для меня самым интересным является отдел кустарных производств, и меня прежде всего тянет к нему, потому что именно в этом отделе — кстати сказать, более других готовом принять гостей, — показывается доподлинная, оригинальная Россия, самобытно творящая и почти свободная от всяких влияний чужой мысли. И вот, желая посмотреть её свободной от подражаний кому-либо и чему-либо, я пошёл в отдел и сразу почему-то наткнулся на пианино вятича Коркина. Это пианино, боюсь, будет на амплуа «гвоздя» отдела. Коркин работал над ним пять лет, не принимая во внимание Беккеров и Шредеров, выпускающих по пяти таких махин в неделю. Но и в пять лет Коркин не доделал пианино — это замечательно самобытно! Он ценит его в 300 рублей, — значит, оценивал месяц своей работы в 5 рублей, день в 16,66 копейки — это тоже самобытно, если принять во внимание, что рабочие Шредера, Беккера и иных получают от 1 рубля в день до 5 рублей и выше. Нужно быть особенно ярым националистом, чтобы купить эту, довольно неприглядную, штуку, на которой нельзя играть и которая ничего пока не может выразить, кроме того, что уже выражает, — безалаберность и отсутствие истинно культурного направления в труде русского мужика, его невежество. Какая польза в том, что мужик самобытно делает плохо то, что другими давно уже делается изумительно хорошо?