Статьи 1995-1997

И не из природного садизма рационально мыслящие гуманитарии с телевидения дали непосредственно после показа растерзанных трупов детей и женщин рекламу «салон-шампуня и кондиционера Видаль Саcун в одном флаконе»! Ведь на языке этой знаковой системы русскому человеку было сказано: всех вас так уничтожим — и мир не поморщится. Нам долго рассказывают, как обиделись судетские немцы на неловкое высказывание чехословацкого президента Вацлава Гавела — и ни слова о том, как договорился Ельцин со Снегуром о «защите» русских в Приднестровье. Но разве интеллигенция хоть что-нибудь поставила в вину этому телевидению? Разве не заняла она резко враждебную позицию по отношению к тем, кто пошел его пикетировать, разве не рукоплескала разогнавшей пикетчиков полиции?

Пресса действует более открыто, разъедает историческую память русских просто навязчиво. Вот Михаил Эпштейн в «Независимой газете» дает очередное фрейдистское объяснение русской истории. «Наша поправка к этому космическому действу [собиранию огромной России] простая: любовь и ненависть — это два слагаемых одного чувства ревности. Ревность превращает любовь в ненависть, а заодно и предотвращает благополучный исход истории, когда народы, распри позабыв, соединились бы в одну счастливую семью. Нет счастья на этой земле, и особенно на той ее шестой части, которая глубоко предрасположена к ревности. Не оттого ли такой странный, рваный рисунок у российской истории, что ревность — ее господствующая страсть?».

Известно, что важным элементом национального самосознания русского народа являются образы двух отечественных войн — против Наполеона и против Гитлера. Оба эти образа подвергаются целенаправленной эрозии. Красноречива вся кампания по дискредитации маршала Жукова, канонизированного в народном сознании (а ведь уже мазнули и по Кутузову с Суворовым!). Еще более важны попытки разрушения самого образа Великой отечественной — от ее квалификации как «столкновения двух мусорных ветров» (Е.Евтушенко) или присланных из Иерусалима заметок В.Некрасова, пришедшего к мысли, что «наше дело было неправое» (это из Иерусалима-то!), до разглагольствований В.И.Мильдона в «Вопросах философии»: «Дважды в истории Россия проникала в Западную Европу силой — в 1813 и в 1944-1945 гг., и оба раза одна душа отторгала другую. В наши дни Россия впервые может войти в Европу, осознанно и безвозвратно отказавшись от силы как средства, не принесшего никаких результатов, кроме недоверия, озлобленности и усугублявшегося вследствие этого отторжения двух душ». Пусть молодые интеллигенты вчитаются в эти сентенции философа сегодня, пока еще живы их отцы и деды. Ибо завтра мильдоны и евтушенки убедят, что Россия напала и на наполеоновскую Францию, и на гитлеровскую Германию (как уже уверены в этом студенты США). А пока что все большая часть интеллигенции сожалеет, что зря мы разозлили цивилизованных немцев своим сопротивлением.5

Сейчас, когда «империя» разрушена и, казалось бы, декларированные демократией цели достигнуты, красноречив рефрен все большего числа интеллектуальных эссе: в силу своего внутреннего, имманентного порока никогда русские благополучного исхода истории иметь не будут, как не будут и благоденствовать. М.Эпштейн упирает на ревность (ее вариант, по мнению Эпштейна — тупая зависть русских, особенно у крестьян). Д.Фурман (директор Центра политологических исследований в фонде Горбачева) видит причину в недостаточном трудолюбии и чистоплотности русских. Он сравнивает их с немцами: «С народом, в культуре которого выработано отношение к труду, как долгу перед Богом, обществом и самим собой, у которого есть представление о некоем обязательном уровне чистоты, порядка, образования, жить без которых просто нельзя, — вы можете сделать все, что угодно, он все равно быстро восстановит свой жизненный уровень. Вы можете разбить его в войне, ограбить, выселить с земель, на которых сотни лет жили его предки, искусственно разделить его между двумя разными государствами…, как мы это сделали с немцами — все равно пройдет какой-то период времени и немцы будут жить лучше, чем русские и поляки… При этом роль культурного фактора очень устойчива. Как в XVIII веке немецкий крестьянин жил лучше русского, так это было и в XIX веке, и в ХХ в., и, скорее всего, будет… и в XXI веке». Мол, вы, русские, грязнули необразованные, хоть немцев в войне ограбили, а все равно как без штанов ходили, так всегда и будете ходить!