Статьи 1998-1999 г.

Должны же мы понять, что произошло. Ведь реформаторы получили в свои руки такие ценности и средства, каких ни одно правительство в мире никогда не имело. Прекратили производство вооружений — это умопомрачительная величина. Отобрали все сбережения целого народа — а это выходит около десятка нынешних годовых бюджетов. Снизили зарплату и пенсии в 4 раза, а после августа 1998 г. еще в три раза. Прекратили все капиталовложения в хозяйство. Заморозили все стройки. Распустили армию. Распродали заводы и флот. Почти всю нефть и газ гонят за рубеж, как в пасть зверю. Долгов набрали немыслимую сумму. И все это провалилось в какую-то черную дыру.

Конечно, украли очень много. Тоже суммы небывалые, мы даже осознать не можем, сколько хапнули наши честные реформаторы. Но все же никакой вор столько не утащит, сколько всего пропало. Концы с концами не вяжутся. Дело глубже: что-то такое с нами сделали, что страну парализовало. Живем, проедая старые запасы. Как будто умерли в семье родители-кормильцы, а дети-паралитики сидят в холодной избе, доедают остатки и ждут смерти.

А ведь реформа началась в 1988 г. — десять лет! Мы после войны за пять лет полностью восстановили страну, в которой немцы разбомбили половину жилья и убили половину молодых мужчин. Уже в 1948 г. был достигнут довоенный уровень промышленного производства, а в 1952 г. его превысили в два с половиной раза. Как-то надо эту разницу объяснить, сказочками про страшного Сталина тут не отделаешься.

Сказать, что все дело было в социализме и плановой системе — не убеждает. Может быть, это объяснение и правильное, но если оно не убеждает, на сердце не ложится, то и не надо к нему прибегать — только людей злить. Ведь тогда встает вопрос: почему же все мы, выросшие в социализме и плановой экономике, так легко от них отказались? Можно сказать, даже не заметили, как честное правительство Н.И.Рыжкова их ликвидировало своими законами 1988-1989 гг. И даже в самых мрачных прогнозах никто не предвидел той катастрофы, какая у нас произошла. Нет, сломали что-то более важное, нежели отношения собственности и система хозяйственного управления.

Правительство еще лукавит, успокаивает людей тем, что «начался рост экономики» — на полтора процента возрос валовой внутренний продукт. А что это значит? Да ничего. Теперь этот «продукт» считается не как раньше, в натуре, а по теории монетаризма, в условных «макроэкономических единицах». Повысили цены в парикмахерской — вот и возрос валовой продукт. Но даже если бы о производстве была речь, применять проценты, а не реальные объемы — это обман. Возьмите нашу тракторную промышленность. Вот, в 1985 г. производство тракторов выросло на 1,5%, и в 1997 г. на те же 1,5%. Это что — одно и то же? Нам намекают, что да. А на деле в 1985 г. это означало прирост в 3 тысячи тракторов, а в 1997 г. — в 150 тракторов. То считали проценты от очень больших величин, а теперь чуть не от нуля — это же несопоставимые вещи. Стыдно смотреть на эти подтасовки.

Оппозиция тоже успокаивает: выбpали столько-то «кpасных» губернаторов, а уж если будет 3-4 «кpасных» министpа, то и Россия спасется. Но ведь уже больше года pаботают «кpасные» губернаторы — pазве что-то по сути изменилось? Конечно, психологически людям легче, но процесс разрушения всего стpоя жизни идет своим чеpедом. Положение намного хуже того, как его представляет и правительство, и оппозиция (например, по числу скота на душу мы сейчас упали ниже самой низкой точки в ХХ веке — 1934 г., когда скот поpезали из-за ошибок коллективизации). Если бы не постpоенная в советское вpемя нефтяная и газовая промышленность и не займы, в России сегодня был бы всеобщий и смеpтельный голод сильнее голода 1921 года.

Сдвигов нет. Спад тоже остановился — падать уж больше нечему. Ясно, что сломали у нас что-то самое главное, на чем Россия держалась, в чем была ее чудесная сила. Трудность в том, что сломанная суть России — такая тонкая и незаметная глазу вещь, что людям никак не верится, будто в ней все дело. Они думают, что суть прячется в чем-то большом и грозном, вроде танка или Кремля. А дело в жизнеустройстве. Оно соткано из тонких ниточек. Если сказать коротко, то страна может устроить жизнь своего народа как семью — или как рынок.

Что лучше — дело вкуса, спорить бесполезно. Ведь в семье бывает отец-тиран, мать не велит дочери по ночам гулять, а то и братья драку затеют. Какие уж тут права человека. На рынке же все свободны, никто ничем никому не обязан, хочешь — покупай, не хочешь — мимо ступай. На цивилизованном рынке даже не обвешивают, чисто подметено, полицейский вежливый и туалеты сверкают белизной, радуя Андрона Михалкова-Кончаловского. Но спутать невозможно: семья есть семья, рынок есть рынок.

В России сейчас произошло именно это: жизнеустройство семьи попытались превратить в жизнеустройство рынка. Причем это было сказано открыто — да мы как будто не слышали, значения этому не придали. Даже не заинтересовались.