Статьи

Вот одна из тех книг, которыми книгопродавцы наши ведут обильную торговлю в провинциях. Езжавшие по России, вероятно, заметили, что в большой части губерний русских и малороссийских нет почти дома дворянского и купеческого, в котором бы не было песенника или сонника, и даже обеих сих книг вместе. Требование на них велико: доказательством служить может их частое появление в новых изданиях, в различных форматах. Никто не осудит в оных дурной бумаги и скудости типографической, ибо они покупаются людьми, ищущими доставить себе удовольствие за умеренную цену, но все благомыслящие заметят гг. книгопродавцам, что уже пора им думать об исправности ими печатаемого текста. Наши поэты, или, говоря словами издателя "Новейшего собрания романсов и песень", лучшие авторы и многие другие литераторы могут наконец потерять терпение, видя беспрестанно являющиеся в продажу их произведения с непозволительными опечатками, часто совершенно искажающими всякий смысл человеческий. Верно, никто из наших поэтов не имеет столь мелкого самолюбия, чтобы обрадоваться, найдя искаженную свою песню между ариями из "Русалки", "Коза-papa",."Дианина дерева" и "Козака-стихотворца"; итак, молчание сочинителей, при перепечатывании их пьес без позволения авторского, должно приписать добродушию и уметь ценить оное.

"Новейшее собрание романсов и песень" чуть ли не хуже всех старых песенников. Большая часть прежних изданий по крайней мере полнее сего собрания. Исправности и порядка не ищите. Это список сидельца, едва знающего писать по линейкам, и страстного охотника переписывать все попавшееся под руки. На первой странице, в первом стихе и первом слове уже опечатка! {1} "Песня Клары" из Гете {2} и "Дифирамб" Коцебу {3} стоят в числе простонародных песень. Не веришь глазам своим, встречая в собрании сем оды и самовольное расстановление имен сочинителей. Так, песни В. Л. Пушкина приписаны А. С. Пушкину {4}.

20. "ВАСИЛИЙ ШУЙСКИЙ". ТРАГЕДИЯ В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ.

СОЧ‹ИНЕНИЕ› НИКОЛАЯ СТАНКЕВИЧА.

М., в тип. Августа Семена, при имп. Медико-Хирургической академии, 1830.

(107 стр. в 8-ю д. л.)

Трагедия "Василий Шуйский", со всеми ее несовершенствами, есть очень приятное явление в нашей литературе. Мы слышали, что автор оной шестнадцати лет. Начало раннее, но прекрасное! Это не безотчетливо снизанная из звучных стихов повесть или так называемая поэма. Труд, совершенный господином Станкевичем, есть, по выражению художников, труд академический. Он попробовал силы свои на предмете, ожидающем еще писателя зрелого и великого, и показал исполнением, что может сделать истинный талант в его лета. Стихи везде хороши, чувств много и две-три сцены счастливо соображены. Но от исторического трагика требуется большего. Он должен воображением оживить людей, знакомых нам из преданий, обнаружить характеры их, раскрыть тайны их сердец и, искусно дополнив промежутки жизни, известной нам только отрывками, достойными памяти народной, озарить ярким светом лица и действия, остающиеся в истории загадочными. Возьмем для примера характер Шуйского {1}, замечательнейший в русских летописях, бледнейший в безжизненном романе "Димитрий Самозванец". Он, как Протей, поминутно изменяется на политическом своем поприще. То видишь его льстецом и участником в злодеянии страшном, то тайным заговорщиком, то раскаявшимся преступником, то явным врагом Самозванца, то царем слабым, то великим и, наконец, сверженный с престола и пленный, является он трогательным образцом страдальца невинного и благородного. Как связать все эти противоположности? Кто поймет эту душу многочувствовавшую, этот разум многообразный? – Трагик, но в пору зрелости своего таланта, изучивший и обдумавший дела людей давнопрошедших и жизнь настоящую и испытавший все пружины сердца, дарованного человеку мудрым провидением.

Ошибки молодого поэта – ошибки его возраста: характеры не поняты и едва обрисованы, обычаи не соблюдены и предприятия истинно поэтические не выполнены. Есть несколько погрешностей против языка, и в особенности против словоударений. Например, слово "ненависть" во многих местах трагедии употреблено с ударением, ему не свойственным, на втором слоге: "нен_а_висть". Все это поправится в свое время; желаем только автору терпения и страсти безослабно себя усовершенствовать и надеемся от него больших успехов на просторном поле русской драматургии.

21. "СЕЛАМ, ИЛИ ЯЗЫК ЦВЕТОВ".

СПб., в тип. Департ. народного просвещения, 1830. (132 стр. в 16-ю д. л.)

Селамом называется изобретенный на Востоке способ разговаривать цветами. Под сим заглавием г-н Ознобишин напечатал стихотворную повесть, в которой два разлученные любовника пересылаются цветами, имеющими условные значения. В конце повести помещен и словарь сих благовонных выражений сердечных дум, надежд и желаний. Молодой поэт оканчивает свое стихотворение следующим эпилогом:

Вот неподдельный вам рассказ,

Что родило Селам восточный; -

Из древней хартии нарочно

Его я выписал для вас.

Как сладостны цветы Востока