Статьи

Русская литература еще не живет полною жизнию. Люди, по охоте или по обязанности наблюдающие за нею, находятся в положении стихотворного Ильи Муромца {1}, который без помощи волшебного перстня просидел бы целый век над очарованной красавицей и не дождался ее пробуждения. Наша красавица пробуждается очень, очень редко и скоро опять засыпает до неопределенного времени. Ныне одна только блестящая звезда Пушкина воздвигает ее ото сна и то много, много раза два в год: другие же русские кудесники приводят ее только до степени лунатизма {2}. Что ж? Мы рады и бреду милой женщины: все ж по крайней мере слышишь ее! Притом же, благодаря Месмеру и его последователям, мы теперь знаем, что лунатики могут иногда говорить не хуже неспящих. В подтверждение сего положения укажем на две замечательные новые поэмы, недавно вышедшие из печати: "Безумная", сочинение Ивана Ивановича Козлова, и "Рождение Иоанна Грозного", сочинение барона Розена.

Первой принадлежит без всякого сомнения пальма первенства, несмотря на дурно обдуманный план. Певец Чернеца и Натальи Долгорукой не исчерпал еще до дна кладязя чувств своих. В поэме "Безумная" каждый стих звучит не фистулою, но чистыми, полными тонами, прямо изникающими из прекрасного сердца. Это пение соловья, успокоивающее душу, но не удовлетворяющее фантазии. Разделяешь печаль с милым певцом и невольно сердишься на него, что он заставил нас плакать от несчастий вымышленных и рассказанных оперною актрисой, а не настоящею поселянкой. Безумная его театральная Нина, а не Офелия Шекспира, не Мария Кочубей Пушкина. Но черта, разделяющая естественное от театрального, не многими знаема, и недостаток в создании, нами замеченный в пьесе почтенного поэта нашего, выкупается, как мы уже сказали, изобилием чувств. Кто плакал, читая "Чернеца" и "Наталью Долгорукую", тот заплатит невольную дань чувствительности и при чтении "Безумной".

В поэме барона Розена фантазия и машины холодного соображения взяли верх над чувствами и тем испортили все дело. Соломония историческая так занимательна, неплодие ее и неверность супруга так естественны, что не нужно было выдумывать никаких заклятий и разрешений какого-то Псковитянина, не надо было выставлять на сцену отвратительного Шигоны и соблазнов Елены Глинской; а следовало просто занять нас единственно несчастиями отринутой и невинной супруги и чувствами умилительными беспримерной матери. Потому стоило погрузиться в самого себя и, подобно И. И. Козлову, не жалея, высказать все чувства души своей поэтической, и поэма бы его несказанно выиграла. Сколько бы тогда холодных описаний оказалось ненужными, сколько бы прозаических стихов не было написано молодым нашим лириком. Сцена юродивого, оканчивающая поэму "Рождение Иоанна Грозного", хорошо выдумана, но неудачно выполнена. Молодые художники! списывайте более с натуры и не спешите писать на память, наугад {3}.

41. "БОРИС ГОДУНОВ".

СПб., в тип. Департ. народного просвещения, 1831. (142 стр. в 8-ю д. л.)

Желаем от чистого сердца всем русским литературным газетам каждый новый год начинать свою библиографию, как мы ныне: уведомлением о книге, равной достоинством с историческою драмой А. С. Пушкина "Борис Годунов". Появление ее вполне вознаградило долгое, нетерпеливое ожидание любителей поэзии. Это не произведение, писанное с единственным намерением поскорее кончить и, получив за оное деньги, опять с тою же мыслию приняться за новое денежное предприятие. Нет, еще в 1825 году "Борис Годунов" был написан, а только в 1831-м вышел из печати. Истинный талант выше денег ценит свое искусство. Сколько история представляет поэтов, которые, терпя крайнюю бедность, не продавали своего таланта и, питаясь черствым хлебом и водою, не спеша, готовили для просвещенных современников и справедливого потомства яству бессмертную, нектар и амврозию, вкусную пищу древних богов и существ, не ограничивающих круг бытия своего краткою земною жизнию. Но, благодаря бога, Пушкин не равен с сими светилами горькою участию! Судьба не гонит его. Наш просвещенный монарх, которого недавнее царствование ознаменовано уже столькими необыкновенными событиями, столькими великими подвигами, кои могли бы прославить целое пятидесятилетие, несмотря на разнообразные царственные заботы, находит мгновения обращать живительное внимание свое на произведения нашего поэта. Счастливо время, в которое таланты не низкою лестию, а достоинством неискательным приобретают высокое покровительство и в которое правда так богата истинною поэзией {1}.