Статьи

Для А.Тойнби цивилизации всегда являлись «ответом на вызов». Тем самым и классифицировались они по типам вызовов (вызов моря, вызов пустыни, вызов тропического леса…). К сожалению, великий английский историк не опубликовал свои представления об иерархии вызовов, поэтому построить эвристическую картину цивилизаций в рамках модели А.Тойнби затруднительно.

Но не эвристичен и популярный ныне С.Хантингтон, который подошел к понятию цивилизации, скорее, с позиции Н.Данилевского или О.Шпенглера, нежели А.Тойнби. Американский исследователь не определяет само понятие, вернее, определяет – и очень подробно, но чисто описательно, что, по сути, одно и то же.

С.Хантингтон понимает под признаками цивилизации «культурную общность»: язык, историю, религию, обычаи. В рамках такого подхода решительно невозможно объяснить, почему между Испанией и Ирландией есть «культурная общность», а между Россией и Польшей ее нет. Чтобы защититься от подобных возражений, автор выкладывает на стол следующую карту: каждый сам знает, к какой цивилизации он принадлежит[1]. Иными словами, спектроскопия цивилизаций вытекает из рассмотренной выше рамки идентичности.

Выдвигая этот тезис, С.Хантингтон оказывается перед необходимостью, во-первых, ответить на вопрос какие идентичности образуют, а какие не образуют цивилизаций (ибо последних в рамках модели С.Хантингтона насчитывается только восемь), и, во-вторых, доказать, что никакие идентичности никогда не смешиваются. Ни того, ни другого автор не делает.

С.Хантингтон считает первичным признаком, порождающим расслоение Человечества на цивилизации, этноконфессиональную идентичность. Во всяком случае, он говорит: «Можно быть наполовину арабом и наполовину французом, сложнее быть наполовину католиком и мусульманином».

Но почему? В эпохи Халифата или реконкисты такая самоидентификация была устоявшейся и довольно распространенной практикой. Да и позднее конфессиональные различия отступали перед опасностью или выгодой. Отец Мушкетона из бессмертного романа А.Дюма «избрал для себя смешанную протестантско-католическую веру». В это же время на островах Карибского моря произошло столкновение идентичностей, и ответом на фразу: «мы повесили их не как французов, а как еретиков» было: «вас повесят не как испанцев и католиков, а как бандитов и убийц». В сущности, автор делает очень далеко идущие выводы из такого случайного и преходящего явления как развернувшийся на рубеже тысячелетий «парад конфессиональных идентичностей». И даже одной, а именно мусульманской, конфессиональной идентичности. Можно согласиться с автором, когда он настаивает на судьбоносности «мусульманского возрождения» для Запада (во всяком случае, с необходимостью учитывать современный политический ислам как стратегический фактор спорить не приходится), но вот имеет ли это социальное явление теоретическое значение? В конце концов, никто не доказал, что распространение политического ислама представляет собой естественный, а не сконструированный социальный процесс.

Вероятно, построения С.Хантингтона можно исправить и конкретизировать (в результате «Конфликт цивилизаций» превратится, скорее всего, в осовремененную форму «России и Европы» Н.Данилевского), однако и модернизированная версия будет содержать все «родовые признаки» индуктивного подхода, малопригодного для геополитического анализа.

Попытаемся мыслить в аналитической парадигме.

Назовем «технологией» любой проектор информационного пространства на онтологическое. Определим «цивилизацию», как образ жизни, заданный в виде совокупности общественно используемых технологий и рамочных ограничений, наложенных на эти технологии. Иными словами, «цивилизация» есть способ взаимодействия носителей разума с окружающей средой.

Рамочные принципы, маркирующие цивилизации, можно выбирать различными способами. Таким образом, можно построить несколько цивилизационных разложений, которые – при одинаковом числе параметров отбора – должны быть эквивалентными. Собственно, те инварианты, которые будут оставаться неизменными при любых «вращениях» в пространстве параметров и должны рассматриваться нами как наиболее фундаментальные социальные общности, формы существования Человечества.

В рамках восьмиаспектной структуры информационного пространства[2], модель рамочных принципов цивилизации может быть построена дихотомическими разложениями:

время – пространство;

личность – масса;

рациональное – трансцендентное;

духовное – материальное.

Такой подход выделяет 16 возможных цивилизаций, не все из которых, однако, существуют в реальности. Эквивалентное распределение по цивилизациям предлагает анализ по мирам-экономикам А.Кондратьева[3]; А.Неклесса[4] использует спектроскопию, основанную на мировом разделении труда.