Статьи

Комплементарные цели России и Украины будут достигнуты, если восточноевропейское региональное объединение достигнет связности ЕС (кстати, довольно низкой) и станет некой альтернативой Евросоюза. Со своей стороны Россия должна будет завершить к этому моменту свой региональный проект – Южный коридор[6], реализация которого, разумеется, тоже столкнется со значительными трудностями.

По ходу политической «игры» Украине придется пожертвовать Крымом, связность которого с восточноевропейским блоком еще меньше, нежели с самой Украиной, и переориентировать свое законодательство (в областях авторского права, прав человека и корпоративных прав) на создающийся сейчас «русский формат». Кроме того, придется, хотя и в скрытой форме, проводить непопулярную политику снижения социальных расходов. Проще всего использовать для этих целей инфляцию, которая все равно будет.

Украине следует в демонстративной форме отказаться от участия в Киотском протоколе, возобновить работу Чернобыльской АЭС в полном объеме и, в идеале, начать строительство еще одной-двух крупных атомных электростанций.

Предложенная стратегия подразумевает автократическую (бонапартистскую, абсолютистскую – нужное подчеркнуть) внутреннюю политику. Иначе говоря, центральная власть должна поддерживать равновесие между правыми и левыми, между националистами и интеграционистами, между православными и католиками, причем достигается это равновесие не столько компромиссами, сколько силовым давлением на противоборствующие стороны. Такая политика потребует создания принципиальной новой техники взаимодействия исполнительной и законодательной ветвей власти.

Жесткость внутренней политики должна сочетаться с максимальным либерализмом: свобода совести, свобода языка, свобода печати и т.п. вплоть до свободы легких наркотиков. И, само собой разумеется (это не шутка!), Черноморск должен получить статус «вольного города».

Понятно, что описать такую стратегию гораздо проще, нежели провести ее в жизнь – особенно, имея «под рукой» столь странный конструкт, как украинское государство. Но каждой стране играть приходится только теми картами, которые ей сдали.

[1] Речь идет о выборах народных депутатов в Верховную Раду Украины, которые состоялись 31 марта 2002 года.

[2] Так называемый «украинский язык» – искусственный конструкт, созданный из элементов старославяской речи и местных «днепровских» диалектов. Его инсталляция, как литературного языка относится к первой четверти XIX столетия, но лишь к концу этого века он приобрел некую распространенность.

[3] В городе Трускавце, Западная (!) Украина, 75% общедоступных еженедельников и 66% ежедневных газет выходят на русском языке. Украинскоязычные издания дотируются.

[4] Считая с момента формального создания независимого украинского государства в 2001 г.

[5] Россия сможет тонко регулировать степень этой враждебности ценами и квотами на энергоносители.

[6] Речь идет о региональном объединении стран, пронизанных единой транспортной артерией «Север – Юг»: России, Ирана и Индии. Для России крайне желательно участие в этом союзе также и Пакистана. Последнего добиться очень трудно, но возможно.

Руслан Исмаилов, Сергей Переслегин

Версия для печати

Этика войны и непрямые действия

В рамках европейской парадигмы мир будет лучше довоенного, только если он обеспечивает более оптимальные условия для развития при сохранении традиционных европейских ценностей: свободы и познания – уже поэтому обе мировые войны были проиграны всеми участвовавшими сторонами

I

Исследуя этическую сторону вооруженного конфликта, мы сталкиваемся с терминологической проблемой, когда для интуитивно ясных понятий нет общепринятых четких определений. В ситуации, логически очевидной, подобный недостаток не есть существенное ограничение, так как необходимое определение всегда можно дать. Однако, ситуации, возникающие при изучении моральных, то есть связанных с взаимоотношениями между людьми вопросов, логически очевидными быть не могут: необходимость в физическом насилии сталкивается с наличием ограничителей, образующих социопсихологическую структуру общества.

Таким образом, желательность четких "логических определений" вытекает из нелогичности предмета обсуждения. И, значит, прежде всего необходимо определить предмет обсуждения – войну.