Статьи

Представляется, однако, что чувство вины "за загубленную нами природу" не имеет под собой оснований. Как и любой биологический вид, человек выделяет в окружающую среду продукты своего метаболизма. Продукты утилизируются и перерабатываются другими видами, и в этом смысле природную среду невозможно "загрязнять". Другой вопрос, что биомасса людей, сосредоточенных на ограниченной площади, влияет на объемлющий биоценоз, тем самым, побуждая к действию гомеостатические механизмы биоты. Применение принципа Ле-Шателье к демографическому уравнению приводит, как уже говорилось, к превращению экспоненциального решения в логистическое. Такой формальный гомеостатический механизм может быть назван статическим. Более содержателен динамический случай, когда рассматривается "уравнение эволюции" и предполагается, что эволюционный стресс, вызванный быстрым ростом численности и плотности обитания вида Homo, приводит сначала к возрастанию смертности индивидуумов, относящихся к разным видам, а затем к взрывному видообразованию.

Если прогнозы экологов верны, и человек действительно становится видообразующим фактором (а пока для такого вывода нет должных оснований, поскольку с эволюционной точки зрения наша эпоха вполне заурядна и никак не подходит под лейбл "великого вымирания"), то возникающие виды будут преимущественно вредны или опасны для вида Homo, их численность будет какое-то время расти быстрее экспоненты, и установление равновесия приведет к снижению рождаемости и уменьшению средней продолжительности жизни у человека. Этот динамический эволюционный гомеостатический механизм объясняет действие "стрелы Аримана". Есть, конечно, искушение связать со "стрелой Аримана" разнообразные "новые инфекции", начиная со СПИДа, но, во-первых, такой вывод будет неоправданной генерализацией, а во-вторых, ничего принципиально катастрофического он не несет.

Еще более иррациональными являются протесты против уничтожения человеком животных ради пропитания или одежды. В сложной системе взаимосвязей, образующей современные биоценозы, каждый вид использует столько ресурсов, сколько в состоянии использовать. Так что, лакомясь панцирной щукой или черной икрой, покупая шубку из норки или горностаевое манто, мы играем по правилам, установленным природой. А шумно выступая в защиту вегетарианства или искусственного меха – восстаем против ее законов.

Понятно, что человек вовсе не обязан следовать логике эволюции. Будучи разумным, он выбирает линию поведения, исходя из собственных императивов. В числе таких императивов может быть и охрана всего живого на Земле. Но, принимая подобные обязательства, мы должны отдавать себе отчет в их трансцендентном характере: проблема "пределов роста" лежит в области религиозной философии, а не экологии или эволюционной биологии.

Во всяком случае, представляется разумным перейти от конфликтной схемы "Человек против Природы, Природа против Человека" к изучению подлинной экологии вида Homo и того места, который этот вид занимает в глобальном биогеоценозе.

– 1 -

Прежде всего, надо уяснить, что структурность человеческого сообщества меньше, нежели структурность Природы в целом (хотя, конечно, выше, нежели структурность любого иного биологического вида). Поэтому Человек – это не субъект, а объект эволюции. Во всяком случае, до точки Перехода. Он вовсе не "эксплуатирует" Природу, "выжимая из нее все соки". Напротив, разумно предположить, что это Природа использует Человека для решения некоторого специфического круга проблем, оказавшихся непреодолимыми для биоты, не обладающей разумом[1].

Любой биогеоценоз (в том числе – глобальный биогеоценоз, охватывающий всю Землю) развивается в направлении установления динамического равновесия с внешним миром[2]. Это подразумевает стремление к нулевому балансу в обмене с окружающей средой по веществу и к предельной минимизации энергетического обмена. При характерных временах эволюции такое стремление приводит к включению любых невосполнимых ресурсов (пока не будем относить к таковым ресурсам солнечное излучение) в общий биологический круговорот, то есть к неограниченному повторному использованию этих ресурсов.

Однако за все предшествующие эпохи, периоды, эры и эоны природе не удалось добиться замкнутости циклов по кислороду и углероду. Известно, что практически весь кислород на земле имеет биогенное происхождение. "В норме" кислород, выделяющийся в процессе фотосинтеза, расходуется на дыхание и окисление продуктов распада (в этом можно усмотреть содержание "кислородной революции" с точки зрения стремления биоты к замкнутым циклам: анаэробная жизнь носила принципиально незамкнутый характер и сравнительно быстро привела к необратимому отравлению среды обитания свободным кислородом). Но если продукты распада выводятся из обратимой реакции дыхания – фотосинтеза, в атмосфере начинает расти количество кислорода, в то время как углерод и высшие углеводороды накапливаются в захоронениях, образуя угольные и нефтегазоносные пласты и навсегда выключаясь из процессов биологического кругооборота[3].