Статьи

Северная Атлантика была освоена по-другому. Почти сразу вслед за Колумбом десятки кораблей устремились через океан в обоих направлениях. Сначала это были "золотые" и "серебряные" флота и пиратские эскадры будущей "Владычицы морей", вдребезги разбивающие морское и экономическое могущество "жадной и фанатичной" Испании[4]. Потом шли корабли с пилигримами: галеоны, пакетботы и стимера. Три столетия Америка, САСШ, собирали с Европы "сливки", самую пассионарную часть населения. И вместе с промышленностью Нового Света рос трансокеанский грузо- и пассажиропоток, и вместе с лайнерами-трансатлантиками, "утюгами"-"угольщиками", "судами для доставки керосина" и "трампами" – перевозчиками генгруза Атлантику обживали военные корабли. В основном – английские.

Уже к середине XIX столетия острова и побережья покрылись сетью угольных станций. В кратчайший срок распространились они и на Южную Атлантику (чему не в последней степени способствовали якобы "игрушечные" южно-американские войны). Развитые экономики Великобритании, Франции, США да и латиноамериканских республик способствовали быстрому превращению портов и угольных станций в военно-морские базы.

… с углем исчезла красота,

Когда иду я в океан,

Рассчитан каждый взмах винта…[5]

– великий Атлантический океан, конечно, не стал ручным, безопасным, но к Первой Мировой Войне он, несомненно, был привычен, а сетка заправочных станций и оборудованных баз сделала это водное пространство обжитым – по крайней мере для одной из сторон.

Тихий океан очень долго – до самого конца прошлого века – казался безмерно далеким от центров цивилизации. Для Европы его западное побережье было Дальним Востоком (оба слова – обязательно с большой буквы). До открытия Суэцкого канала любые маршруты из Европы на Дальний Восток обозначались пятизначным числом, да и после 1868 года ситуация изменилась не принципиально.

"Грейт Истерн" великого Брунеля, спущенный на воду в 1860 году, был попыткой переориентировать восточные перевозки с паруса на пар[6]. Но и в конце столетия тон на дальневосточных и тихоокеанских маршрутах задавали "выжиматели ветра".

"К северу от экватора существует полоса штилей, наводившая некогда страх на парусники. Там почти всегда стоит изнурительная духота. Плотный пар висит над морем – облачное кольцо, говорят моряки, – и заволакивает горизонт. В странном рассеянном свете мерцает гладкая поверхность моря. Редко в такие дни неустойчивый шальной ветерок всколыхнет это оцепенение, и опять все застынет"[7].

Для американских поселенцев восточное побережье Тихого океана было Дальним Западом. В период Реконструкции[8], когда Вифлеемские сталелитейные заводы САСШ уже начали соперничать с Бирмингемом и Эссеном, Калифорния оставалась сельскохозяйственным придатком Восточных Штатов, а Сан-Франциско представлял из себя поселок золотоискателей.

Австралия была континентом-тюрьмой, населенной по преимуществу деклассированными элементами, которым не нашлось места внутри Британской Империи. Говорить об австралийской промышленности тех времен не приходится.

Новая Зеландия даже во времена "детей капитана Гранта" была дикой землей, населенной людоедами.

Китай и Япония, страны с древней и великой историей, по причинам, не вполне очевидным и для современной науки, замкнулись в собственных границах, не проявляя ни малейшего энтузиазма к делу колонизации Великого океана.

Был еще русский Дальний Восток с сомнительной (однако же, как выяснилось, неуязвимой) крепостью Петропавловск-Камчатский и гордым городом Владивосток, неизменно со дня основания и до нынешних времен исполняющим обязанности главной русской военно-морской базы на Дальнем Востоке.

Случись Вам попасть во Владивосток в начале семидесятых, город, ярусами вздымающийся над бухтой Золотой Рог, предстал бы перед Вами одним из красивейших уголков земного шара. Тайга начиналась в десятке метров от многоэтажек, а в магазинах продавались кедровые орехи, медвежатина и мясо изюбра. В музее Арсеньева оккупировали витрины ордовикские трилобиты, в центральном зале напружинил мягкие лапы уссурийский тигр.

Из Владивостока вела железная дорога на Хабаровск. Там она разделялась на ветку до Комсомольска-на-Амуре и Совгавани (и – паромом – на Сахалин) и основную ветвь Транссиба- на Читу – Иркутск и далее через Западную Сибирь и Урал в Европейскую Россию.

Эти магистрали – единственные. Даже центральный для всего Приморского Края аэропорт Артем не связан с Владивостоком железной дорогой, как и военно-морские базы в заливе Петра Великого, которые, кажется, и сейчас еще нельзя называть и обозначать на географической карте.

А в девятнадцатом веке на русском Дальнем Востоке не было ни одной железной дороги. На американском Дальнем Западе – одна.