Статьи и лекции

Один из выпускников МДА начала ХХ века, Тарасий Кургановский, написал работу "Перелом в древнерусском богословии". Это небольшая работа, но она стала знаковой, ей бы надо заняться, расширить ее, дополнить фактами. Сама идея ее очень важна. Автор пишет, что в Русской Церкви в XIV, XV века было серьезное обращение к существу христианской жизни, к духовной ее стороне, было понимание того, что главным является исполнение заповедей Евангелия, а внешние формы благочестия, богослужебный Устав, обряды рассматривались лишь как средства, способствующие достижению цели. Но постепенно форма и содержание стали меняться местами. Об этом очень сильно пишет Иван Васильевич Киреевский в своей замечательной статье "О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России". Его мысль такова, что в нашей Церкви постепенно уважение к преданию, которым стояла Россия, нечувствительно для нее самой перешло в уважение более наружных форм его, чем его оживляющего духа. Это духовное изменение проявилось уже на Соборах 1503 и 1505 годов (на которых присутствовал и преподобный Нил Сорский), но особенно резко выразилось на Стоглавом Соборе 1551 года.

Преподобный Нил Сорский выступил с вопросами, касающимися монастырской и монашеской жизни. Он видел, какие стали происходить изменения, и призывал к тому, чтобы монастыри были бедными, ризницы их, облачения, сосуды и т. д. — скромными, чтобы монахи питались только трудами рук своих. Одежда их должна быть самой простой, бедной. Никакой роскоши, никакого злата и серебра не должно иметь ни монахам, ни монастырю. Вспоминаются слова свт. Филарета Московского: "Если бы надлежало объявить войну какой одежде, то, по моему мнению, не шляпам священнических жен, но великолепным рясам архиереев и священников. По крайней мере, это, во-первых, но сие-то и было забыто. Священницы Твои, Господи, да облекутся правдою".

На это Нилу Сорскому было сказано: "Ты, Нил, ошибаешься. Если такая жизнь будет в наших монастырях, то кто же из бояр пойдет в монахи? Никто, потому что они не смогут жить по твоим правилам. А если никто не пойдет, то откуда же мы будем ставить епископов? А если епископов не будет, то и Церкви не будет. Ты, Нил, ошибаешься".

В это время, как раз в начале XVI века, сталкиваются два направления, названные впоследствии иосифлянством и нестяжательством. Здесь произошел, если хотите, последний открытый бой за подлинное монашество и, следовательно, за судьбу самого православия на Руси. Победило иосифлянство. И процесс обмирщения в Церкви пошел свободной стезей. Монастыри и храмы стали превращаться в замечательные и богатейшие произведения искусства, просто игрушки, красавцы. (Дети играют в маленькие игрушки, взрослые — в большие игрушки.) Ризницы стали богатейшими. (В Лавре в музее, например, есть митра, которой цены нет, она вся в драгоценных камнях.). Монастыри стали богатейшими землевладельцами и крестьяновладельцами (Карташев пишет, что, например, у Троице-Сергиевой Лавры Екатерина II изъяла 106 тысяч душ). К чему привело это? Вы прекрасно понимаете.

1612 год, множество храмов и монастырей было разрушено, осквернено, разграблено. Попустил Господь. И вы думаете, мы научились чему-нибудь? Ничего подобного. С новой энергией стали восстанавливать внешнее церковное благолепие. Насколько при этом утрачивались понятия о значении духовной жизни, можно судить по расколу XVII века. Казалось бы, причины для раскола ничтожные: исправление книг, изменение обрядов, троеперстие и т. п. Однако для многих они явились основным содержанием их веры. В обряде православные увидели все существо православной веры. Форма для многих оказалась дороже драгоценного содержания.

Прямое следствие духовного охлаждения — Петр I — "первый большевик", как его очень точно назвал Максимилиан Волошин, и весь антицерковный XVIII век. О духовном состоянии Церкви в этот век лучше всего говорит свт. Тихон Задонский: Монастыри стали хуже светских домов. Логично завершил век Павел I, великий мастер Мальтийского ордена, посягнувший, вопреки строгим прещениям Вселенских Соборов, на власть над епископами и объявивший себя главой Российской Православной Церкви (и ни один из последующих императоров не снял этого позора с русского царства).