Статьи и проповеди. Часть 3 (02.11.2010 – 16.05.2011)

Протоиерей Андрей Ткачев: Такое не исключено, и если это есть, то это очень печально. И давать, и принимать нужно смиренно, поскольку мы не хозяева в Церкви, а служители. И добрые дела превращаются в отборное золото по мере забвения о них. А по мере пользования их плодами и превращения их в повод покомандовать они, напротив, обесцениваются. Так что здесь может быть как в анекдоте: богач гневается, что его отправляют в ад и напоминает, что жертвовал на храмы много, а ему отвечают: деньги мы вам вернем.

Протоиерей Александр Авдюгин: Слышал о подобных случаях, но непосредственно с ними не сталкивался. Мне как-то трудно это представить, и могу однозначно сказать, что вина в таких прецедентах целиком и полностью лежит на настоятелях тех храмов, где подобное происходит.

Священник Анатолий Слынько: Человек, достигший высокого и материального положения, считает себя власть имущим. По-церковному это называется просто «гордость». Часто можно наблюдать, когда спонсоры очень быстро со священником переходят на «ты», спешат назвать его другом, приглашают на застолья и любят хвастаться перед друзьями: «Вот, мол, посмотрите, у меня какой священник есть». Такой себе «карманный батюшка» получается. Но это только так может показаться с первого взгляда. На самом деле, внутренний климат на приходе всё равно задает настоятель и прихожане.

Священнику часто приходится иногда даже жертвовать собой ради Церкви и храма. Но ни в коем случае не верой. Есть один рассказ в древнем патерике об авве Пафнутии. Он не любил вина. Однажды в дороге, встретившись с шайкой разбойников, увидел он, что разбойники пьют вино. Атаман разбойников знал старца, знал также, что он не пьет вина. Но, видя Пафнутия в великом утомлении, наполнил чашу вином и, взяв в руку меч, сказал старцу: «Если не выпьешь, убью тебя». Старец, поняв, что разбойник хочет исполнить заповедь Божию, и желая обратить его на путь спасения, принял чашу и выпил. Тогда атаман раскаялся перед старцем и сказал: «Прости мне, авва! Оскорбил я тебя». Старец ответил: «Уповаю, что Бог за эту чашу сотворит с тобой милость и в этом веке, и в будущем». — «И я надеюсь на Бога, — сказал атаман, — и с этого времени никому не сделаю зла». Таким образом, старец, отказавшись от своей воли для Господа, обратил на путь спасения всю шайку разбойников.

Подобным образом приходится сегодня многим настоятелям «обращать» спонсоров к храму — путем отказа от своей воли, здоровья, порой даже с потерей авторитета среди некоторых прихожан. Христа также в свое время упрекали фарисеи: «Почему это Он ест и пьет с грешниками?» А с другой стороны, как приятно молиться в уютном, красивом, теплом храме с замечательным росписью, действующим благозвучным хором. Но какой ценой все это было добыто, мало кто задается.

«Имеет место не человекоугодие, а вполне объяснимое чувство признательности, которое знакомо всякому человеку, получившему помощь или поддержку»

Может ли являться большая милостыня со стороны состоятельного человека основанием для особенного отношения к нему среди клириков и настоятеля храма?

Архиепископ Вышгородский Павел: Люди, которые имеют возможность жертвовать, сами не имеют ни в чем нужды — у них достаточно денег и всего того, что каждый человек в силу своих представлений подразумевает под богатством. Для них важнее внимание. Причем это внимание выражается не в том, чтобы благотворителям кланялись, чтобы их восхваляли. Куда важнее побеседовать с человеком, ответить на вопросы, которые существенны для его жизни и спасения души.

За семнадцать лет наместничества, которое я исполняю Божией милостию и терпением Блаженнейшего Митрополита Владимира, я познакомился со многими прекрасными людьми, жертвующими на святую обитель. Очень часто, когда я слышал из их уст мудрые рассуждения о том, чем они руководствуются, совершая пожертвования, мое сердце радовалось. Благодаря Бога за возможность быть благотворителями и благоукрасит елями храмов, они делают это не ради того, чтобы им воздавали славу, но чтобы люди, приходя в монастырь или храм, видели свидетельство Божиего милосердия и Божией любви ко всему человечеству. Многие из тех, кто были жертводателями, и кого я знал лично, уже ушли из этой временной жизни. Но они соорудили себе нерукотворный памятник — храм или монастырь, к которому никогда не зарастет народная тропа.