Статьи и проповеди. Часть 5 (06.01.2012 – 11.06.2012)

• С женщиной веди себя, «как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни» (1 Пет. 3:7).

При таком нравственном кодексе всякий праздник нам будет на пользу и из всего мирского сможем извлечь нечто духовное. При таком подходе к жизни женщины наши будут нами гордиться и 9-го марта, и 10-го, и 11-го. Да и мы, мужчины, откажемся видеть в женщинах лишь объект похоти либо налогоплательщика в юбке, но усмотрим в них те черты, которыми от века вдохновлялись самые лучшие сыны Адамовы.

Обретение главы Иоанна Предтечи: нотка горечи среди общей сладости (8 марта 2012г.)

Если внимательно подойти к церковным торжествам, то ощутишь не раз нотку горечи среди общей сладости. Так, например, могли радоваться евреи о восстановлении Храма, но самые старшие из них плакали, помня величие прежнего Храма в сравнении с восстановленным. Храм восстал из унижения — хорошо. Но плохо то, что Храм вообще подвергался разрушению и осквернению. Точно такая же логика уместна и в отношении Обретений главы Предтечи Иоанна.

Хорошо, что главу порока нашли, но плохо, что ее теряли. История обретений, с изнанки есть история потерь. И некоторые потери были вызваны страхом, попытками спрятать святыню, а некоторые — халатностью, преступным небрежением и прочей грязью человеческой. То нерадивые монахи, от явления самого Предтечи получившие повеление хранить его главу, устают (!) нести ее и передают святую ношу попутчику. То еретик, храня святыню, совращает в ересь тех, кто получает исцеления от молитв перед главой Иоанна. Одним словом, в истории праздника не всему порадуешься. И подобное знание отрезвляет.

Чрезвычайно вредно смотреть на историю Церкви, как на непрестанный праздник и торжество святости. Тогда, по необходимости, будешь искать в церковной повседневности той самой беспримесной святости, какую себе придумал или восторженно вычитал. А ее нет!

Вернее, она есть, но она не беспримесна, она требует переплавки и очищения, иногда — огненного. Так вот, нужно знать, что кроме злобы Иродиады есть много других «человеческих факторов», приводящих к тому, что святыни пропадают, обретаются, продаются, крадутся, исчезают навеки.

По сути, святой Иоанн долгими годами и столетиями не мог (!) найти людей, которые были бы достойными хранителями его беззаконно отсеченной главы. Отсюда и череда утрат и обретений.

Господи помилуй!

Но Предтечевы праздники, независимо от исторических нюансов, имеют одну непреходящую черту — они возвещают покаяние. «Паки, яко же прежде в мире, проповедуеши покаяние», — говорится в тропаре.

Что есть язык человеческий, если не подобие ударного музыкального инструмента, если не тимпан, о котором сказано: «Да хвалят имя Его с ликами, на тимпане и гуслях да поют Ему» (Пс.149:3) «Гусли», это — голосовые связки, подобные натянутым струнам, а вот тимпан — язык. Предтечев язык, как набатный колокол, не знал иных мелодий, кроме призыва к покаянию. За это Иродиада, как говорит предание, после отсечения главы исколола язык пророка многократно острой иглой. За это и большевики лишали колокола голоса, отрывая язык. Так бес не любит призыва к покаянию и молитве; бес ищет людей, могущих исполнить его злую волю и голос сей заставить замолчать.

Но глава это не только язык. Глава — седалище ума. Ум Предтечи был облагодатствованным и молящимся. Уши Иоанна слышали Отца, говорящего: «На Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым» (Ин. 1:33) Глаза Иоанна видели смирившееся, в плоть одетое Слово, и Духа, как голубя, сходящего на Него. Видели они и тысячи глаз, увлажненных слезами, искрящихся верой, ободренных надеждой.

Обретши главу Иоанна, словно в руках держа ее, что подумаем о себе, о чем помолимся?

Подумаем о своей главе, то есть о своих мыслях, о своих ушах, о своем языке, о своих глазах.

Что мы видим, и что ищем видеть? Не больны ли мы, вместе с похотью плоти и гордостью житейской, еще и похотью очей (1 Ин. 1:16) Больны, конечно. Господи помилуй!

Что входит в наш слух и далее, как запретное лакомство, проникает в сердце? К каким речам мы жадно прислушиваемся? Господи помилуй!

Если органы чувств наших есть окна и двери в наш душевный дом, то не о нас ли сказал Иеремия: «Смерть входит в наши окна, вторгается в чертоги наши» (Иер. 9:21)

Что мы говорим? Каким речам позволяем подниматься со дна сердца и слетать с кончика языка? Не есть ли наш язык источник яда, смешанного с медом? Языком «благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братии мои, сему так быть» (Иак. 3:9-10)

О чем мы думаем? В какую барахолку, в какой склад секонд-хенда мы превращаем свой ум и память, унижая их царственное достоинство!