Статьи и воспоминания

Как важно сказать дружеское, согревающее и окрыляющее слово именно в тот момент, когда художник — особенно молодой, начинающий художник — в нем нуждается! Для этого нужен большой такт, душевная тонкость и подлинная человечность — качества, которыми в полной мере обладал Георгий Эдуардович Конюс — музыкант, ученый, человек.

Г. Э. Конюс. Статьи, материалы, воспоминания. М., 1965, с. 61 — 63

Человек кристальной чистоты

Мое знакомство с Рейнгольдом Морицевичем Глиэром состоялось в Техникуме имени Гнесиных в 1923 году.

Прошел только год, как я стал заниматься музыкой и учиться игре на виолончели. Мои занятия композицией начались несколько позже, когда в техникуме открыли класс композиции.

О Глиэре я много слышал от сестер Гнесиных. Елена Фабиановна и Евгения Фабиановна часто говорили о нем с большой любовью и уважением.

Елена Фабиановна представила меня Глиэру как молодого виолончелиста, играющего его дуэт и «грешащего» сочинительством (в то время я уже много импровизировал). Наш первый разговор и состоялся по поводу дуэта для двух виолончелей[13], который я в то время учил в классе Борисяка.

Внешний облик Рейнгольда Морицевича и тот ореол, которым Глиэр был окружен в Техникуме имени Гнесиных, вызвал у меня чувство робости и глубокого почтения.

Глиэр спросил: «В какой тональности написан дуэт, который вы играете?» Помню, что я ответил не сразу. Мои теоретические познания были еще так минимальны, что мне пришлось напряженно соображать, чтобы представить себе, сколько знаков в ключе имеет пьеса, как она заканчивается.

Более близко я познакомился с Глиэром в 1927 году, когда обучался в его классе основам инструментовки. На один из уроков я принес задачу (из учебника Конюса), по условиям которой мог располагать лишь двумя валторнами, а мне нужно было инструментовать трезвучие. Между двумя валторнами я дал средний звук фаготу.

Рейнгольд Морицевич спросил:

—А вы помните, как это у Вагнера сделано? Вы знаете оперы Вагнера? Помните «Валькирию»?

Я робко ответил, что опер Вагнера не знаю и не имел пока возможности попасть в Большой театр на «Валькирию», так как у меня нет денег. На это последовала строгая, резкая реплика:

— Мне нет до этого никакого дела. Продайте брюки или возьмите у меня деньги, но извольте слушать и знать Вагнера.

Рейнгольд Морицевич Глиэр был крупнейшим профессионалом, знатоком всех элементов теории композиции. Гармонию, полифонию, музыкальную форму, инструментовку он знал в совершенстве.

Когда я показал Глиэру свою поэму для фортепиано, он сказал:

— Если вы изучите теорию музыки, гармонию, полифонию, музыкальную форму, инструментовку, из вас, пожалуй, может выйти композитор.

Необходимым условием, важнейшей предпосылкой творческой деятельности он считал владение композиторской техникой и очень ценил Вагнера и Глазунова за их высокое профессиональное мастерство. Он говорил:

— Изучите все произведения Глазунова и Вагнера, и не нужно будет кончать консерваторию.

В дальнейшем я стал глубже интересоваться творчеством моего учителя. В те годы поисков и сомнений я искал «стыков» народной музыки Востока с формами европейской музыки и еще не видел ясного пути, по которому нужно идти, не представлял себе отчетливо, какой должна стать родная мне музыка Востока. Внимательно изучая музыку «русского Востока» и хорошо зная сочинения «петербургской школы», я, естественно, не мог не поинтересоваться и работой Глиэра в этой области. Ведь Глиэр первый из русских советских композиторов протянул руку помощи братской республике, создав оперу «Шахсенем». В то время это было событием в истории советской музыки.

В середине тридцатых годов, после ликвидации Ассоциации современной музыки и Ассоциации пролетарских музыкантов, советская музыкальная культура стала развиваться на широкой, подлинно демократической основе.

В 1932 году начали формироваться творческие союзы. Глиэра, как одного из старших и наиболее авторитетных музыкантов, избрали председателем Московского союза композиторов, меня — его заместителем. В созданном в 1939 году оргкомитете Союза композиторов СССР снова председателем стал Глиэр, а я опять его первым заместителем.

На этой большой и ответственной работе мы соприкасались очень тесно. Аппарат Союза в то время был очень невелик. Руководству приходилось решать и самые широкие и общие, и самые мелкие вопросы, связанные с жизнью и творчеством композиторов и музыковедов страны.

Очень добрый и внимательный к людям, Глиэр всегда стремился удовлетворить многочисленные творческие, профессиональные и даже бытовые нужды и просьбы музыкантов. При этом доброта сочеталась у него с большой строгостью. Он требовал от композитора высокого профессионализма и здесь не делал никаких скидок.