Читаем Статьи не вошедщие в собрание сочинений вып 2 (О-Я) полностью

(21) Стилизован характерный тон Апокалипсиса (ср., напр.: "И я видел, и слышал голоса многих ангелов вокруг престола, и животных, и старцев... которые говорили громким голосом: достоин Агнец закланный принять силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь, и славу, и благословение", 5, 11—12). Для понимания всего места нелишне иметь в виду, что Урсула — невеста, и пока совершается ее гибель, ее мать вышивает для нее свадебный наряд. Ее смерть — бракосочетание. В Ветхом Завете бог однажды назван "жених крови" (Исход, 4, 25).

(22) "Чрез оконные створы" показывается жених в Песни Песней (2, 9): он "мелькает", он и видим, и невидим. Средневековые мистики видели в этом описание поведения "жениха души" — бога. Человеческая душа — перед йогом всегда невеста, и поэтому Максимину в этой секвенции отводится роль Суламифи из Песни Песней.

(23) См. выше примечание 2.

(24) Снова реминисценция из Песни Песней: "Кровли домов наших — кедры, потолки наши — кипарисы" (1, 16). Так описывается брачный терем, символизирующий душу созерцателя, в которую входит жених — бог.

(25) Гиацинт и сардоникс фигурируют в описании Небесного Иерусалима (21, 20). Обычно гиацинт означал мудрость, сардоникс — любовь.

(26) См. выше примечание 17. Камень — Иисус Христос: он есть "источник воды живой", как называет себя бог у Иеремии (2, 13). Жаждущий олень — символ духовной жажды, согласно словам псалма: "Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!" (41, 2).

(27) Слон — символ целомудрия; единорог, зверь недоступный, но склоняющийся в лоно непорочной девы — символ воплощающегося Христа. Для нас слон реален, а единорог нереален; для Хильдегарды оба были одинаково реальны и одинаково непредставимы.

(28) Эту молитву "невест Христовых" необходимо понимать двояко: в буквальном и символическом планах. "Невесты Христовы" в узком смысле — монахини. Хильдегарда сама была монахиней и была окружена монахинями, и борьба с искушениями за добросовестное исполнение монашеского обета была для нее повседневной жизненной реальностью. Но мы только что видели, что всякая душа — девическая, женская или мужская — есть в широком смысле слова невеста Христова, и под ее "девством" следует разуметь духовную отрешенность. Те души, которые потеряли эту отрешенность в корыстной привязанности к земным благам, не достойны тайны соединения с небесным Женихом.

(29) Имеется в виду плод с Древа познания.

(30) Жемчужина — древний символ избранной души.

(31) Кровь, пролитая Христом на кресте,— брачный дар невесте — Церкви и обручающимся с Христом душам.

(32) К Христу был применен ветхозаветный мессианский символ Льва из колена Иуды (Бытие, 49, 9) уже в Апокалипсисе: "Вот лев от колена Иудина, корень Давидов, победил" (5, 5). Девственное чрево Марии у средневековых авторов часто уподобляется "запертому саду" Песни Песней (4, 12). Но Христос, зачатый однажды, вновь и вновь зачинается каждой "девственной" (т. е. чистой и отрешенной) душой, а потому "ограда Девы" есть также и эта душа.

Перевод С.С.Аверинцева 

<p><strong>Путь Германа Гессе</strong></p>

(Гессе Г. Избранное. - М., 1977)

Примечания

1. От немецкого Kitsch - безвкусица, чтиво.

2. Из стихов Иозефа Кнехта. - Герман Гессе, «Игра в бисер». Перевод С. Аверинцева.

<p><strong>Ритм как теодицея</strong></p>

Источник: «Новый Мир» 2001, №2

То, что сегодня называют верлибром и что вытесняет по всему свету прочие способы писать стихи, за редкими исключениями таково, что, если мы называем верлибрами определенные стихотворения старых поэтов от Клопштока и Гёльдерлина до Тракля и Мандельштама, пожалуй, даже до Элиота и Целана, до скромного Бобровского, в которых ритм не укладывается в единообразные метрические схемы, но, однако, совершенно явственен от первого слова до последнего, — для нынешней продукции надо было бы подобрать какое-то другое имя. Старый верлибр, во-первыx, существовал в соотнесении с метром, давая особенно резко ощутить ритмическую организацию поэзии на самой ее границе, во-вторых, как и приличествует явлению пограничному, маркировал какой-то взрыв, — вспомним хотя бы псалмодическую экстатичность голоса Уитмена. Иначе говоря, он жил острым напряжением между ним и стихом традиционным. С элиминированием (или хотя бы размыванием и расслаблением) последнего исчезает и напряжение.

__________________

1 Истинное... Целое (нем.). (Примеч. ред.)

<p><strong>Риторика и истоки европейской культурной традиции</strong></p>

М.,1996. - 448c. ст. 319-329, 347 - 367.

ХРИСТИАНСКИЙ АРИСТОТЕЛИЗМ КАК ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА ЗАПАДНОЙ ТРАДИЦИИ И ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

АНТИЧНЫЙ РИТОРИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ И КУЛЬТУРА ВОЗРОЖДЕНИЯ

<p><strong>Риторика как подход к обобщению действительности</strong></p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология
Время, вперед!
Время, вперед!

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

Валентин Петрович Катаев , Коллектив авторов

Культурология / Советская классическая проза
Социология искусства. Хрестоматия
Социология искусства. Хрестоматия

Хрестоматия является приложением к учебному пособию «Эстетика и теория искусства ХХ века». Структура хрестоматии состоит из трех разделов. Первый составлен из текстов, которые являются репрезентативными для традиционного в эстетической и теоретической мысли направления – философии искусства. Второй раздел представляет теоретические концепции искусства, возникшие в границах смежных с эстетикой и искусствознанием дисциплин. Для третьего раздела отобраны работы по теории искусства, позволяющие представить, как она развивалась не только в границах философии и эксплицитной эстетики, но и в границах искусствознания.Хрестоматия, как и учебное пособие под тем же названием, предназначена для студентов различных специальностей гуманитарного профиля.

Владимир Сергеевич Жидков , В. С. Жидков , Коллектив авторов , Т. А. Клявина , Татьяна Алексеевна Клявина

Культурология / Философия / Образование и наука