Статьи о музыке и музыкантах

Не забудем также, что необходима полная убежденность в том, что акустический натуральный звукоряд является подлинной основой как для установления гармонического базиса (а тем самым и контрапунктического), так и для придания тонального единства ряду мелодических периодов, которые, возникнув из гармонических созвуков [resonancias] упомянутого звукоряда, должны развертываться по определенному плану. Хочу сказать, что интервалы, формирующие эту звуковую колонну², не только дают единственные подлинные возможности для построения аккордов, но равным образом являются безошибочной нормой для тонально-мелодического развертывания периодов, которые, будучи разграничены кадансовыми оборотами, составляют все музыкальное произведение. Следовательно, мы можем утверждать, что в этих естественных началах, полностью подчиненных Ритму, заключена вся Музыка. Названные силы — метроритмическое движение³ и гармонические созвуки [las resonaciones acústicas] порождают все остальные элементы искусства (лады, расположение и развертывание вокальных или инструментальных партий и т. п.); и само слово, принимающее участие в создании мелодии, должно подчиняться указанным началам, чтобы приобрести музыкальное значение. Но мы не сможем эффективно пользоваться этими главными движущими силами без сознательного и неусыпного наблюдения за большей или меньшей определенной возможностью приближения или отдаления от их исходного момента или периода, устанавливая по отношению к последнему те границы, благодаря которым образуются построения, подходящие для заключительного момента умышленной задержки движения.

И это то, о чем Вагнер (правоверный исполнитель указанных законов в той части своей музыки, которая бессмертна) старался сознательно умолчать, когда защищал свое музыкальное инакомыслие в рассуждениях, внушенных его дилетантским философствованием. Тогда он сворачивал с твердого и ясного пути и, углубляясь в глухую чащу леса, создавал постоянную неустойчивость. Поначалу она досаждала нам, а потом неприметно отвлекала наше внимание от шума и сонорного кривляния, которые композитор безуспешно пытался нам навязать.

Эта тенденция Вагнера в итоге своего естественного развития привела к злоупотреблениям хроматизмами и энгармоническими модулирующими трансформациями, что привело к понятию расширенно тональной музыки [música omnitonal]. Данное понятие столь же напыщенно, сколь и характерно для других ошибок, более распространенных и типичных в том веке, последствия которого, как видим, все еще далеко не изжиты.

Что касается меня, то я предпочитаю, чтобы со мной говорили с большей ясностью. Отсюда я безоговорочно оказываю предпочтение (когда представляется возможность выбора) хронологически новой атональной музыке по сравнению с омнитональной. Омнитональную музыку выгодно использовать, чтобы произвести впечатление видимой сложности или чтобы скрыть злоупотребление двумя единственными ладами, еще сопротивляющимися переменам, которые имеет обыкновение навязывать всякая эпоха. И с этим заблуждением также происходит то, что обычно случается с любым дурным примером: поскольку подражать по большей части очень легко, то к этому и обращаются, не думая о том, что за объектом подражания стоит личность того, кто подал этот пример.

Кто захочет, может оспорить истину, которую я только что утверждал. Мы знаем, что почти не существует заблуждений, которые нельзя было бы обосновать и защитить. Человеческая слабость проявляется в подчинении очевидным ошибкам из-за боязни навлечь на себя презрение тех, что их насаждает, пользуясь своим влиянием. Итак, что касается интересующего нас музыкального вопроса, я думаю, излишне заострять внимание на том, что хроматизм и политональность, как и любое осознанное художественное выразительное средство, не только могут быть законными, но даже превосходными, когда их применение подчиняется не какой-нибудь выгодной системе, а обоснованному выбору выразительных средств, подходящих для данного случая. Это доказал сам Вагнер в своем «Тристане», где хроматизм (впрочем, часто тональный) применяется совершенно оправданно для воплощения стихийной и сильной экспрессии.