Статьи о народной поэзии

Сорок калик с каликою шли на поклонение в Иерусалим из пустыни Ефимьевы, из монастыря Боголюбова, выбрали они себе большого атамана, молода Касьяна сына Михайловича, и положили они заповедь великую: кто что украдет или пустится на женский соблазн, да не скажет атаману, того закопать по плеча в сыру землю и во чистом поле одного оставить. Под Киевом они встретились со Владимиром-князем, а он, князь, охотился; завидели его калики перехожие, становилися во един круг, клюки, посохи в землю потыкали, а и сумочки неновесили, кричат калики зычным голосом, дрогнет матушка сыра земля, с дерев вершины попадали, под князем конь окарачился, а богатыри с коней попадали, а Спиря стал поспиривати, а Сема стал посемывати, они-то ему, князю Владимиру, поклонилися, прошают у него милостыню великую, а и чем бы молодцам душа спасти. Князь – оговаривает, что с ним на охоте ничего нету, и посылает их, в Киев-град, ко душе княгине Апраксеевне; честна роду дочь королевична, напоит, накормит она молодцов, наделит всем в дорогу злата, серебра. Пришли калики, рявкнули, с теремов верхи попадали, а с горниц охлопья попадали, в погребах питья всколебалися; становилися во един круг, прошают милостыню великую у молоды княгини Апраксеевны. Молода княгиня испужалася, а и больно она передрогнула, звала калик во гридни светлые; молода княгиня Апраксеевна, поджав ручки будто турчаночки, со своими нянюшки и мамушки, со красными сенными девушки; молодой Касьян сын Михайлович садился на место большого; от лица его молодецкого, как бы от солнышка от красного, лучи стоят великие. После пиру хотят они калики во путь идти, а у молодой княгини Апраксеевны не то на уме, не то в разуме; шлет она Алешу Поповича атамана их уговаривати, чтоб не идти им сего дня и сего числа; зовет он, Алеша, Касьяна Михайловича ко княгине Апраксеевне на долгие вечеры поеидети, забавны речи побаити, а Сидеть бы наедине в спальне с ней. Замутилось его сердце молодецкое – отказал он Алеше Поповичу. На то княгиня осердится, велела Алеше прорезать у Касьяна суму рыта бархата, запихать бы чарочку серебряну. Когда калики ушли, княгиня посылает Алешу в погонь за ними; у Алеши вежество нерожденное, он стал с каликами задорити, обличает ворами, разбойниками; не давалися калики в обыск ему, поворчал Алеша и назад поехал. Втапоры Владимир-князь приехал в Киев-град, со Добрынею Никитичем. Молода княгиня Апраксеевна посылала Добрыню Никитича в погонь за Касьяном Михайловичем; у Добрыни вежество рожденное и ученое – настиг он калик во чистом поле, вскочил с коня, сам челом бьет: «Гой еси, Касьян Михайлович! не наведи гнева на князя Владимира, прикажи обыскать калики перехожие, нет ли промежу вас глупого». Нигде-то чарочка не явилася, у молода Касьяна пригодилася. Закопали атамана по плеча во сыру землю, едина оставили во чистом поле. Калики в путь пошли, а Добрыня в Киев с тою чарочкой серебряною. А с того время-часу захворала скорбью недоброю, слегла княгиня в великое во гноище. Сходили калики в Иерусалим-град, святой святыне иомолилися, господню гробу приложилися, во Ердане-реке искупалпся, нетленною ризою утиралася. На дороге назад увидели молода Касьяна; он ручкой машет, голосом кричит, подает он, Касьян, ручку правую, а они-то к ручке приложилися, с ним поцеловалнся. Молодой Касьян выскакивал из сырой земли, как ясен сокол из тепла гнезда, а все они, молодцы, дивуются на его лицо молодецкое, а и кудри на нем молодецкие до самого пояса: стоял Касьян в земле шесть месяцев. Пришедши в Киев, ко дворцу, стоят они, калики, потихохоньку. Касьян посылает легкого молодчика доложиться князю Владимиру: прикажет ли идти нам пообедати; князь послал им поклонимся и звать их. Касьян спрашивает князя о княгине; князь едва речи выговорил: «Мы-де уже неделю другу не ходим к ней». Молодой Касьян тому не брезгует, пошел со князем во спальню к ней, а и князь идет, свой нос зажал, молоду Касьяну то ничто'ему, никакого духу он не верует. Втапоры княгиня прощалася, что нанесла речь напрасную. Молодой Касьян, сын Михайлович, а и дунул духом святым своим на младу княгину Апраксеевну – не стало у ней того духу-пропасти, оградил ее святой рукой, прощает ее плоть женскую, захотелось ей – пострадала она, лежала в сраму полгода. Затем пошел пир горой, калики в путь наряжаются, а Владимир-князь убивается. Молода княгиня Апраксеевна вышла из кожуха, как из пропасти; тут же к ним ко столу пришла, молоду Касьяну поклоняется без стыда, без сорому, а грех свой на уме держит. Калики с Касьяном собрались и в путь пошли до своего монастыря Боголюбова и до пустыни Ефимьевы.

* * *