Статьи о природном земледелии (Плодородие почвы и агротехника)

«… Сегодня я не хочу быть категоричным и всё называть вредным.

Я всегда разделял основные идеи Тарханова, изложенные доступным образом в книгах Н. Курдюмова.

Правда, сейчас я для себя на проблему гумуса и мульчи смотрю несколько иначе.

Гумус — это не питание для корней, с этим я согласен! Гумус для меня более важное понятие. Он в огромной степени определяет стабильность почвенных агрегатов. Эволюционно без агрегатов не могут жить грибы, простейшие, бактерии водоросли, ВИРУСЫ. А без микроорганизмов нет почвообразования, не растут растения и не производят органику, опад.

Поэтому на вопрос, что делать практически? Я отвечаю. Внося органику, я хочу, чтоб она не только сгорала до CО2, но и оставляла после внесения много стабильного гумуса. По–простому, чтобы накапливался чернозём.

Процесс компостирования приводит к потере органических материалов, это плохо. Но ферментативное сгорание способствует разрушению полифенолов и патогенных организмов. Это хорошо. Поэтому органику и компостируют.

Нельзя забывать, что для некоторых капризных овощных растений хороший компост с высоким содержанием доступных и сбалансированных NPK это лучший способ их подкормки, когда корни берут питание непосредственно, минуя микробные пищевые цепочки.

Последнее время я использую АКЧ. Поэтому в этом случае говорю о компосте не из компостной ямы, а из «мусорной кучи», где главное, сложившиеся системы хищник — жертва. И подробно пишу, как на практике делать такой компост. Таким образом, компост бывает разный и гумус бывает разный и цели у садовода разные.

Более важная идея у Н. Курдюмова это «динамическое плодородие». Естественно я её разделяю и применяю на практике, но чуть иначе.

Когда я вношу сильно перепревшую органику, я понимаю, что «динамическое плодородие» страдает.

Микробные цепочки в питании корней участвуют слабо, они уже поработали с органикой вне зоны корней. Поэтому при любой возможности я стараюсь мульчировать грядки органикой слабой степени разложения.

В садовом компосте всегда достаточно органики постепенно включающейся в пищевые цепочки. Суть «динамического плодородия» можно объяснить не мифом о работе энзимов сапрофитов, а проще.

Мульча из слабо разложившейся органики в аэробных и влажных условиях включается в трофические цепочки без потерь.

Без потерь — ключевое понятие.

Естественно она работает в оптимальное для растений тёплое время года, в неё прорастают корни и через многочисленные и сложные симбиотические механизмы (один из главнейших — простейшие) мульча кормит растение в динамике. Снабжает растение не только NPK, но и гормонами и витаминами.

Нельзя забывать, мульча и компостная куча — разные вещи. В реальной почве, при мульчировании грубой органикой, за питательные элементы идёт жесточайшая борьба. Поэтому растение «покупает у микроорганизмов нужные вещества, платя им сахарами и гормонами», как более развитое существо растение управляет процессом разложения органики в динамике.

Если в предыдущих статьях я делал акцент на процессах в ризосфере, сейчас несколько слов стоит сказать о практике накопления гумуса в почве и улучшения ее структуры.

И наши предки, и современный лесник знает, что на месте хвойного леса получается плохое поле. Два три года даст бедный урожай пшеничка и всё.

На месте широколиственных лесов гумуса побольше, он стабильней, дольше противостоит пахоте.

А вот на месте дубовых лесов всегда были самые плодородные сельскохозяйственные земли.

Ещё южнее, в тропических вечнозелёных лесах при сверхвысоком опаде, почвы не образуются. Микроорганизмы перерабатывают органику очень быстро, до её падения на почву.

Учёные открыли, что дело не только в температуре и осадках ( скорости минерализации и вымывания) но в структуре лигнина и естественно в структуре конечного гумуса, который из него образуется.

Другое наблюдение. Мои козы едят ветки сосны только в самое голодное время. А ветки дуба едят всегда, предпочитая их свежей траве. Так же как и веточки клёна, липы.

Чем они тоньше, тем в них больше растворимых углеводов и много короткоцепочечного лигнина. Это нравятся микроорганизмам желудка коз ( так же как и биоте почвы). Из них получается самый реакционноспособный гумус и строятся самые удобные для проживания микроорганизмов агрегаты почвы.

Бросьте такие веточки в большую компостную кучу. Термофильные бактерии сожгут всё. Углекислый газ вода и часть азота уйдут в атмосферу. Полученный компост очень нестойкий, корни съедят всё что успеют, остальное вымоется дождями и минерализуется при первой перекопке.

Но все учебники нас по–прежнему учат, что главное это быстрая минерализация органики. Чем быстрей сапрофиты превратят органику в минералы, тем быстрей и лучше мы накормим растения.

Я предлагаю задуматься о другом. Как внося органику насытить почву именно стабильным гумусом.

Учёные почвоведы доказали, что почвы сформированные из лугов, из травянистых растений имеют гумус с быстрой степенью минерализации, то же касается и грядок, куда мы кладём навоз с соломой. А почвы широколиственных лесов содержат более долговечный гумус, то же происходит в саду и на грядках, куда вносят опад лиственного леса.

И главное открытие учёных, которое я взял на вооружение, это то что хвойный опад, лиственный опад и траву перерабатывают разные пищевые цепочки почвенных организмов, дающие разный по качеству гумус.

Например, лиственный опад перерабатывают базидиомицеты, «белая плесень», именно её ферментные системы производят из лигнина фульвокислоты и гуматы оптимальные для создания стойких агрегатов почвы.

А траву, как и навоз жвачных животных перерабатывают в основном бактерии, минерализация идет более быстрая, полная и глубокая, стойких гуматов остаётся мало.

И ещё открытие. Хвойные леса не любят конкурентов. Им не нужен подлесок. Всё питание из почвы они оставляют в стволе и хвое. Почва под ними, насыщенная смолами и кислотами мало пригодна для жизни. Это относится и к хвойным опилкам. Я их в подстилку животным добавляю не более 20%.

Стратегия эволюции и выживания лиственных лесов это повышение биоразнообразия. Хвойные леса пройдя цикл накопления питания из почвы подвержены нападению короедов и пожарам.

Наоборот, лиственный подлесок из кустарников и трав усиливает стабильность экосистемы, создавая почву из опада, он накапливает NPK из воздуха и глубоких маточных пород, продуцирует почву.

Хвойный опад перегнивая отдаёт СО2 в воздух, а лиственный — переводится в гумус.

То же и на грядках, мелкая щепа из лиственных веточек положенная как мульча в саду и прикрытая или почвой или соломой, если её инфицировать «белой гнилью», (базидиомицетами), т. е. пролить АКЧ или добавить почву из под старого дуба, быстро пронизывается гифами плесени и они, без потерь, вещество мёртвого дерева переводят в живое тело гриба.

Вы наблюдали тело гриба в лесу? Оно всегда подвергается нападению мелких животных (клещей, червячков, комариков). Грибы и мезофауна всегда создают идеальные для почвы, гармоничные пищевые цепочки. А это нам и надо.

Внося мульчу из лиственной щепы на грядки или в сад мы тут же привлекаем в почву и дождевых червей и сотни других невидимых глазу животных, которые своими копролитами делают нашу почву высоко гумусной и высоко структурной.

Когда мы вносим хвойные опилки — мы угнетаем мезофауну в целом, когда мы вносим мульчу из травы — мы угнетаем грибы, сдвигаем маятник в пользу бактерий, чем усиливаем минерализацию и снижаем гумусонакопление.

Мульча из щепы, внесённая на дорожки сада, зачастую не перегнивает годами, та же щепа, а лучше тонкие дроблёные веточки с добавлением сахара (мелассы) или отходов зерна и пролитая грибным АКЧ — разлагается за летний сезон, при этом оставляет после себя максимально возможное количество высоко структурного чернозёма.

А если это будем делать из года в год, произойдёт эволюция грибов, микроартроподов, насекомых почвы, настроится почвенный компьютер на более сложную программу, почвообразование ускорится, и стабильность гумуса возрастёт.

Если мы положим в щепу избыток азот и не доложим простые сахара, нужные нам базидиомицеты хорошо расти не будут, произойдёт «простое пищеварение сапрофитами почвы». Растения получат импульс быстрого роста с последующими дисбалансами и болезнями.

Я убеждён, что роль лесных шляпочных грибов с эктомикоризой, в наших садах и на грядках крайне невелика. Заморачиваться с ними не стоит.

В прошлой статье я акцентировал внимание на эндогрибах.

Когда Железов высаживает в своём саду на некопаной почве косточки дикого абрикоса, он сам того не зная, с каждой косточкой заносит эндомикоризу, и вся его почва в конечном итоге объединяется гифами эндогрибов в единую сеть с обменом информацией. Поэтому привитые на сеянцы с эндомикоризой культурные черенки дают гигантский рост и избавляются от вирусных болезней.

Сегодня я говорю о других грибах, о плесени, точнее о базидиомицетах, о том, как их привлечь в сад и заставить вступить в симбиоз с макро и микрофауной. Разговор вроде о грибах. Но о разных грибах и о разной их роли.

Я совсем недавно понял, в чем глубинный смысл Терра Прета Амазонии, и в чём феномен моей мусорной кучи.

Фирмы, продающие древесный уголь доказывали его ведущую роль в феномене Амазонских чернозёмов. Но мудрые учёные исследователи говорят о другом. Индейцы Амазонии тысячи лет сбрасывали на свои грядки не только уголь, но и обгорелые веточки и отходы со своей кухни. Постепенно сложилась новая экосистема, где появились особые грибы с гигантскими гифами и гигантские черви ими питающиеся, естественно эта система усложнилась появились и другие грибы и почвенные животные.

Всё это объединилось в самодостаточную саморазвивающуюся систему. В основе лежало то, что если раньше весь тропический опад проходил полную минерализацию не долетая до земли, то на грядках индейцев грибы и черви стали производить из опада стойкий к минерализации и вымыванию гумус, «Терра Прета», удобный для жизни почвенной экосистемы даже во влажных тропических лесах.

Поэтому я и говорю. Внося щепу из сладких мелких веточек на свои грядки, внося дроблёнку из сухих стволов того же «сладкого» борщевика, которого вокруг разрослось немало, сдабривая его отходами со своего стола (особенно ценны для грибов рыба и злаки), вы очень быстро любую почву и на засушливом юге, и у меня на холодной дождливой Новгородчине превратите в «Терра Претта» …».