Статьи, выступления, заметки, воспоминания

Во времена народной, Отечественной войны у сатиры много дела.

С первых боевых дней она заговорила у нас цветными плакатами на улицах, рупорами громкоговорителей на перекрестках. Не только сатирические фельетоны в прозе, но и стихотворные эпиграммы стали все чаще и чаще появляться в углах наших больших газет.

Вновь ожила традиция времен гражданской войны, когда стихи Маяковского и басни Демьяна Бедного перемежались в газетах с боевыми сводками.

Карикатуры и эпиграмматические надписи заняли место и в ежедневной печати, и на армейских пакетах с концентратами, как острая приправа к гороховому супу или к пшенной каше. Рисунки и стихи, воспроизведенные на броне танка, участвовали с ним вместе в жарких боях, а когда осколки вражеских снарядов сбивали и стирали их с брони, танковая бригада бережно обновляла изображение и слова.

Во всех фронтовых газетах, в листовках, переправляемых партизанами и забрасываемых в тыл врага, - всюду нашла себе применение советская сатира.

Оружие проверяется во время войны.

Приходит пора проверить качество нашего колющего и рубящего словесного оружия.

Есть ли оно у нас?

Да, есть.

Служит ли оно тому делу, которое сейчас для нас важнее важного, - войне с фашизмом?

Да, служит.

"Но будем говорить прямо - не всегда оно у нас достаточно остро.

Мы еще не научились подслушивать и улавливать тот устный юмор, которым так богат наш народ, а народ на войне в особенности. Улавливать и подслушивать не для подражания и механической переработки фольклора, а для того, чтобы заразиться задором, горячностью, силой и непосредственностью, которая так радует нас в ответном письме защитников Ханко барону Маннергейму {3} или в меткой поговорке и частушке.

На фронте острое, крепкое слово зачастую идет рядом с подвигом, и жаль пропускать эти слова мимо ушей.

Во времена войны сатира приобретает широко народный характер. Она проявляется в боевых лозунгах, в эпиграммах, в насмешливых частушках.

Но и во время войны не следует забывать о тех огромных возможностях, которыми располагает писатель-сатирик.

Сатира столь же многообразна, как и вся литература в целом. От эпиграммы в две - четыре строчки до поэмы, стихотворной или прозаической, от прутковского афоризма до щедринского "исследования нравов", - все это могло бы быть нашим хозяйством.

Комедия, басня, сказка, лукиановский диалог {4}, роман в письмах, дневник, шутливая баллада, анекдоты, куплеты, - да мало ли еще литературных форм и видов, в которых может найти свое воплощение сатирическая мысль.

А мы чаще всего ограничиваем себя несколькими, уже знакомыми нам жанрами, ходим по хорошо изученным дорожкам.

То же самое можно сказать и о содержании нашей сатиры.

III

Само собой разумеется, до победы над фашистами вашей основной темой останется и должна остаться тема военная.

Совершенно естественно, враг оказывается в центре внимания писателя-сатирика. Тем более что враг этот счастливо соединяет в себе все черты, которые когда-либо осмеивались сатириками всех времен.

Лживость, чванство, жадность, тупая жестокость, приправленная лицемерием, мещанство, украсившее себя рогатым рыцарским шлемом, глупость и мракобесие в обличий лженаучных теорий.

Характер и повадку нашего врага мы успели хорошо узнать.

Но мы часто топчемся на месте, говорим все об одних и тех же его чертах, забывая, что он все время меняется, изворачивается, принимает то одну, то другую защитную окраску. Надо уметь хватать его за руку при каждом движении, ловить я поличным.

У сатирика должен быть глаз разведчика.

В некоторой нашей неподвижности, в топтании на месте повинны и мы сами, и редакции, не умеющие вовремя вооружить нас материалом, которым автор не всегда располагает.

Некоторое однообразие нашей работы заключается и в том, что военную тему мы ограничиваем по преимуществу сатирой на врага.

Нельзя забывать, что от нашего поведения, от того, как проявляет себя каждый из нас на своем месте в армии или в тылу, зависит очень многое.

Мы несем полную ответственность за все дурное, что еще сохранилось у нас в быту.

Русская сатира всегда была сильна своей этической стороной. Сатирики, которыми гордится наша литература, умели не щадить себя, умели так любить свой народ, что ради его блага, не содрогаясь, брали в руки каленое железо.

Каждый из нас должен пожелать себе и своему товарищу побольше смелости - литературной и гражданской.

Без этого наше дело немыслимо.

IV

И последнее - о злободневность.

Снижает ли злободневность качество сатиры, лишает ли она ее монументальности " долговечности?

Никто не знает, долго ли будет жить на свете он сам и то, что он пишет сегодня.

Через день, через месяц наши злободневные строки несомненно устареют, умрут. А вот через три года или через тридцать лет некоторые из них, может быть, и оживут. Чем горячее, точнее и злободневнее написанная нами вещь, тем больше у нее шансов ожить. Чем лучше выполняет она свою сегодняшнюю задачу, тем долговечнее может оказаться.