Статьи за 10 лет о молодёжи, семье и психологии

А теперь опровергнем сами себя. Существенная разница между Пашиным «шаржем» и школьным капустником все-таки есть. Только не в акции детей, а в реакции взрослых. Мы, конечно, не ярились, не кричали, но достаточно определенно дали Паше понять, что ничего хорошего и ничего смешного в таком поведении со старшими (тем более, с педагогами!) нет. А маме лишний раз объяснили, что Паша не соблюдает границ в общении со взрослыми не по злонамеренности, а потому что они их просто не чувствует. И его особенно опасно воспитывать в системе столь популярных сейчас партнерских отношений со старшими, а напротив, нужно четко задавать традиционные рамки поведения.

Учителя же повели себя диаметрально противоположным образом: они встали на одну доску с детьми и, может быть, искренне, а может, натужно — в конце концов, большой разницы нет — посмеялись над собой. Вероятно, кто-то из них даже помогал детям сочинять репризы. Но уж, во всяком случае, такой демократичный стиль отношений сложился в школе не вдруг, а был привычным. Однако стиль отношений с детьми всегда задают взрослые. В семье — родители, в школе — учителя, т. е. хозяева того или иного микромира, в котором обитает ребенок.

Тогда возникает вопрос: почему взрослые сейчас так поощряют панибратство? Особенно это изумляет в среде учителей, которые, наоборот, всегда отличались консерватизмом и иногда держали даже чрезмерную дистанцию с учениками. Причин тут много. Явных и не очень. Большую роль сыграл на фоне бурно развивающейся демократии страх быть обвиненным в диктатуре. «А вдруг ребенок вырастет и будет нас ненавидеть? — думают взрослые. — Говорят же психотерапевты об огромном значении обид, нанесенных в детстве, о психотравмах, которые негативно влияют на всю оставшуюся жизнь…» И непременно вспоминают случаи из своего прошлого, как их самих обижали родители и педагоги. Ведь если задаться целью, настроиться на определенный лад, всегда можно много чего вспомнить. «Ну, уж нет! — думает бывший обиженный ребенок. — У меня с моими детьми все будет иначе. Мы с детьми будем друзьями».

А дружба предполагает равноправие. По крайней мере, в идеале. В ней нет начальника и подчиненного, управляющего и управляемого. Каким путем взрослый, который выше ребенка по интеллекту, физической силе, образованию, социальному и материальному положению и прочим параметрам, может сравняться со своим сыном или учеником? С одной стороны, ему придется искусственно взрослить ребенка, посвящая его в те сферы жизни, которые в традиционной системе представлений не считаются детскими. Но нельзя же вырастить человека сразу на полметра или одномоментно увеличить размер его ноги с тридцать второго до сорок пятого. Поэтому гораздо проще, образно говоря, самому встать на четвереньки, прикинуться ему равным, партнером. Это приятно еще и потому, что дает иллюзию вечной молодости, которая сегодня в почете. А заодно и снимает со взрослого ответственность за воспитание. Друзей особенно не воспитывают, это даже считается бестактным.

Примеров детско-родительского «партнерства» — великое множество. В миллионах семей дети сейчас позволяют себе (точнее, им позволяют родители) то, что еще лет двадцать назад было неслыханным. Приведем всего два.

Пятилетний Степа занимается горнолыжным спортом или, как сейчас говорят, «экстремальными лыжами». Правда, забираться на гору ему пока тяжеловато, и когда подъемник не работает, что случается нередко — все-таки у нас тут еще не совсем Европа — Степу наверх затаскивает мама. И вот однажды Степа учинил ей форменный скандал. Причина была серьезная. После занятий тренер угостил маленького горнолыжника пряниками, сказав, что Степа их честно заработал. Один пряник мальчик тут же запихнул в рот, второй зажал в правой руке, а третий протянул маме. Голодная мама, решив, что сын с ней поделился, пряник съела. И уличена была не больше не меньше как в воровстве чужой собственности! Оказалось, что Степа дал ей пряник на сохранение.

— Я же его заработал! — в слезах возмущался мальчик. — Какое ты имела право?

— А я что, не заработала? — оправдывалась мама, сторонница дружески — партнерских отношений с ребенком. — Кто тебя привез на машине? Кто деньги платит за секцию? А на гору тебя переть, думаешь, легко было? Да я вкалывала, как лошадь!

Наконец, после долгих подсчетов, какова доля маминого труда, «экстремал» смилостивился:

— Так и быть, половину пряника я тебе прощаю. А за вторую ты должна ответить. Извиняйся!

И мама, довольная тем, что дело не кончилось истерикой, охотно извинилась.

А вот другой пример из этой серии, тоже весьма характерный. Мама взяла работу на дом и трудилась над чертежом. Шестилетний Никита же требовал, чтобы она с ним поиграла. Мама, ссылаясь на важность и срочность работы, просила его поиграть самостоятельно или подождать. Никита настаивал и, наконец, разъярившись, вылил баночку с водой из — под краски на мамин чертеж. Тогда мама (как она сама потом объясняла, «чтобы он влез в мою шкуру») порвала Никитин рисунок, висевший на стене.

— Ах, так?!