Статист

— Ты так говоришь, потому что этот кто-то сидит рядом. Хочешь показать, какая ты заботливая, белая и пушистая. А сама бы первая прыгала от радости, если бы Рома выкинул нечто подобное.

Криницын посмотрел в зеркало заднего вида на пассажиров и, видя, как Жанна в смущении залилась ярким румянцем, решил подбодрить её:

— Снежана, не вводи мою Жанку в краску. Она действительно очень заботливая и искренняя. Я ей верю. Ради неё готов свернуть шею любому, но только не себе. Зачем ей парень-инвалид? Верно, дорогая?

Жанна ещё больше смутилась и ничего не ответила. Ей вдруг стало неловко играть роль любимой девушки бизнесмена. Тем не менее, в этот момент она испытывала чувство благодарности к Роману за то, что он продолжал поддерживать её имидж востребованной и удачливой подруги.

Криницын не хотел развивать тему этого разговора и, решив изменить его направление, обратился к компьютерному гению:

— Гриша, как часто ты сможешь заниматься с моим другом?

— В принципе каждый день. У меня есть машина. Дорогу я знаю. Теперь и сам смогу добраться.

— По поводу расходов не переживай — это мои проблемы.

— Да я особо и не переживаю. Лишь бы на бензин хватало. Мне парня жалко.

Когда Григорий вышел из машины возле своего дома, Криницын повернулся к девушкам и сказал:

— Отличный мужик! А Машка ваша — дура.

— Ой, да повыпендривается Машка и вернётся! — не удержалась от реплики Снежана. — Тоже мне красавица! Кому она нужна, кроме нашего Грега? Её коники — до очередной курсовой. А ведь ещё и дипломная работа предстоит. Сама к нему приползёт. А если Грег ещё и раскрутится, то к нему очередь из таких Машек выстроится.

— Зря ты так о подруге, — прервала её Жанна. — Гриша, конечно, парень хороший, но и Маша неплохая девушка. Пусть они сами разбираются в своих отношениях.

— Разве я против? — с возмущением воскликнула Снежана. — Да пусть разбираются на здоровье! Но Рома прав: Машка — дура.

Доставив девушек по адресам, Криницын поехал в усадьбу Гриневского, где продолжал базироваться. Войдя в свою комнату, он достал из сейфа карту города, разложил её на столе и связался с полковником Яриным.

— Какой? — спросил он без лишних слов.

— А семь, — ответил полковник. — Семь ноль семь.

— Принято.

Роман посмотрел на часы. До 19:07 времени более чем достаточно. Ведя пальцем по карте и внимательно изучая маршрут, обозначенный как «А7», он что-то бормотал себе под нос. Затем сказал «понятно» и, свернув карту, положил её на место. Теперь можно и подкрепиться.

У Криницына по сравнению с коллегами была привилегия: он питался в господской столовой. Пройдя на кухню, где по-прежнему была хозяйкой любимая домработница Давида, Тамара, он вежливо обратился к ней:

— Тётя Тома, накормишь голодного солдата?

Женщина ласково посмотрела на него, по-старушечьи вытерла уголки губ фартуком и грустно ответила:

— Ступай в столовую, Ромочка. Зоя тебе подаст.

— А можно, я здесь на кухне пристроюсь? Мне тут удобнее.

— Как пожелаешь, Ромочка. Как пожелаешь.

— Спасибо, тётя Тома! Добрая у тебя душа.

Тамара отвернулась, вытирая набежавшие слёзы, и отдала распоряжение одной из девушек:

— Зоя, покорми Ромочку. И запеканку не забудь подать.

Пожилая женщина, как никто в этом доме, искренне переживала по поводу смерти хозяина. Известие о гибели её любимого Давочки едва не убило беднягу. Она так кричала и не могла успокоиться, что пришлось вызывать «скорую». Три дня нанятая медсестра не отходила от Тамары. Затем женщина взяла себя в руки и организовала поминки по олигарху. Для неё он был почти как сын.

Пообедав, Криницын вернулся к себе, переоделся в другую, более просторную и неброскую одежду, не забыв при этом о бронежилете, взял зачехлённую винтовку и отправился в гараж. Для работы машина выделялась из службы безопасности. Причём два раза подряд на одной и той же Роман за ворота имения не выезжал.

Обследовав маршрут А7, Криницын сделал какие-то пометки в своём блокноте, затем позвонил Ярину.

— Всё нормально. Можно поставить двух парней у креста «23А». Дальше по прямой проскакиваете на скорости до точки. А я буду как обычно.

— Принято, — ответил Ярин, не отрываясь от разложенной карты. Сделав на ней пометки маркером, он обратился к сидевшему рядом командиру спецподразделения:

— Поставь двух парней, чтобы закрыли вот этот перекрёсток, — он ткнул пальцем в красный кружок на карте. — Наш человек будет обеспечивать прикрытие с крыши моего дома.

— Товарищ полковник, разрешите вопрос?

— Спрашивай, майор.

— Есть хоть какие-то сведения о появлении в городе подозрительных лиц?

— Пока нет. Мы вздрючили всех осведомителей, накрутили хвосты участковым, операм, дэпээсникам, но пока тихо. Только я чувствую, что враг не дремлет, враг наблюдает, изучает обстановку, готовится. И рассчитывает усыпить бдительность. Ждёт, когда мы расслабимся и допустим промах. Ты только не подумай, майор, что у меня паранойя.

— Я так не думаю, товарищ полковник, — спокойно заверил спецназовец. — Я понимаю: у вас опыт. За моих бойцов можете не беспокоиться. Я им расслабиться не дам.