Статский советник

Город закупорен жандармами. Вам нельзя показываться на вокзалах и заставах. Блокадой города командует полковник Сверчинский. Сегодня ночью он будет находиться на Николаевском вокзале в комнате дежурного смотрителя. Попробуйте этим воспользоваться — нанесите отвлекающий удар.

И самое важное. Берегитесь Рахмета. Он — предатель.

ТГ

Мельком отметив, что записка напечатана не на «ундервуде», как прежде, а на «ремингтоне», Грин потер рукой лоб, чтобы мозг работал быстрей.

— Грин, ты чего там застрял? — раздался голос Емели. — Иди сюда!

— Сейчас! — отозвался он. — Только в уборную.

В ватер-клозете прислонился к мраморной стене, стал отсчитывать пункты для размышления, начиная от менее существенного.

Откуда взялось письмо? Когда? На вокзал Грин ездил не в черном пальто, а в рахметовой бекеше — на всякий случай брал с собой бомбу, а в бекеше удобные карманы. Пальто весь день провисело на вешалке. Значит, круг сжимается. Всех, кто сейчас в Петербурге, можно исключить. Москвичей тоже. Если, конечно, ТГ — это один человек, а не двое или несколько. Может быть, «Г» — тоже значит «группа»? Террористическая группа? Бессмыслица. Ладно, об этом потом.

Сверчинский. Если бы не экс — отличная идея. Казнить крупного жандармского чина, а заодно проредить заслон. Отвлекающий удар — это правильно. Тут ведь что важно — не самим из Москвы ноги унести, а деньги переправить. Время не терпит. Хватит ли только сил на две акции? Это станет понятно после экса.

И только теперь дошла очередь до самого трудного, что в записке было подчеркнуто синим карандашом.

Рахмет — предатель? Возможно ли это?

Да, ответил себе Грин. Возможно.

Тогда становится понятен вызов и торжество в рахметовом взгляде. Он не сломлен жандармами, он разыгрывает новую роль. Мефистофеля, Ваньки Каина или кем там он себя воображает.

А если сведения ТГ неверны? Прежде ТГ ни разу не ошибался, но здесь речь идет о жизни товарища.

Грин позаботился о том, чтобы со вчерашнего дня Рахмет не выходил из квартиры. Сегодня велел Емеле не спускать с штрафника глаз, что после ночной вылазки бывшего улана подозрительным не показалось.

План был такой: выделить Рахмету на эксе самую рискованную задачу. Что лучше дела покажет, честен человек или нет?

Но теперь выходило, что брать Рахмета на экс нельзя.

Приняв решение, Грин нажал медную кнопку водослива, последнего новшества гигиенической техники, и вышел из уборной.

Рахмет, Емеля, Снегирь и Арсений, сын отсутствующего хозяина, стояли подле исчерченной углем схемы.

— Ага, наконец-то, — обернулся Снегирь, возбужденно блестя глазами. — Мы тут беспокоимся, справитесь ли вы с Козырем вдвоем. Все-таки вас только двое, а нас целая орава.

— Больно рискованно, — поддержал мальчика Рахмет. — И потом, ты не слишком доверяешься этому поповскому Рокамболю? Как бы он не сделал ручкой со всеми деньгами. Давай я с вами буду, а бомбу кинет Емеля.

— Нет, бомбу я! — воскликнул Снегирь. — Емеля должен ребятами командовать.

Испугался опасности или другое? — подумал Грин про Рахмета. Сухим, не допускавшим возражений голосом сказал:

— Мы с Козырем справимся вдвоем. Бомбу бросит Емеля. Бросил — и беги за угол. Не жди пока разорвется. Только крикни сначала, чтобы поняли, кто бросил. За стенку — и командуй, когда стрелять. А Рахмет на экс не пойдет.

— То есть как это?! — взвился Рахмет.

— Нельзя, — объяснил Грин. — Сам виноват. Ты в розыске. Приметы у всех филеров. Только нас провалишь. Сиди тут, у телефона.

* * *

Двинулись в четверть пятого — чуть раньше, чем следовало.

Во дворе Грин оглянулся.

Рахмет стоял у окна. Увидел, махнул рукой. Вышли из подворотни в переулок.

— А черт, — сказал Грин. — Шомпол забыл. Нельзя — вдруг патрон заклинит.

Снегирь, весь пунцовый от волнения, предложил:

— Давай сбегаю. Где он у тебя? На тумбочке, да? — и уж кинулся бежать, но Емеля ухватил его за шиворот.

— Стой, шебутной! Нельзя тебе возвращаться. Первый раз на акцию идешь — поганая примета.

— В санях посидите, я сейчас, — бросил Грин и повернул назад.

Во двор сразу не пошел, осторожно выглянул из подворотни. У окна никто не стоял.

Быстро перебежал двор, поднялся по лестнице до бельэтажа. Нарочно смазанный замок не скрипнул.

Проник в квартиру бесшумно — сапоги оставил на лестнице.

Крадучись миновал столовую. Из кабинета, где телефонный аппарат, донесся голос Рахмета:

— Да-да, двенадцать — семьдесят четыре. И побыстрей, барышня, срочное дело… Охранное? Это Охранное отделение? Мне…

Грин кашлянул.

Рахмет уронил рожок и проворно обернулся.