Статский советник

— Куда ведет этот путь? — Я пальцем прочертил от центра Страсбурга к югу. — Мы ведь сможем раздобыть карту железных дорог?

Глава 37

— Рискованная затея, князь, — Оболенский покачал головой. — Очень рискованная.

— Куда меньше, чем бросить на укрепления две тысячи кое-как вооруженных эльзасцев. — Я пожал плечами. — И едва ли мы придумаем что-то получше… если его величество в ближайшие дни не соизволит прислать нам хотя бы десяток пушек.

— Я бы не стал на это рассчитывать. И даже если чудо вдруг случится — едва ли обойдется без какого-нибудь подвоха. Пушки или окажутся неисправными все до одной, или придут без снарядов… или застрянут на границе из-за какой-нибудь бюрократической ерунды. — Оболенский мрачно усмехнулся и уселся на капот машины. — Жозеф слишком хитер и осторожен, чтобы сейчас влезать во все это. Боюсь, мы сами по себе.

— Значит, обойдемся и без него, — вздохнул я. — В конце концов, мне случалось побеждать и при худших раскладах.

— Не смею сомневаться в ваших талантах, князь. Но захватить швейцарский поезд… — Оболенский вытянул шею, вглядываясь вдаль. — Одному Богу известно, какие это может иметь последствия.

— Западные кантоны Швейцарии в любом случае останутся лояльны Парижу. А восточные в любом случае не станут ссориться с Рейхом. — Я на мгновение задумался и добавил: — А все вместе кантоны Швейцарии ни за что не откажутся от нейтралитета. Я лично извинюсь перед владельцем поезда. От имени ее светлости герцогини и себя лично… И едва ли он станет требовать чего-то кроме денежной компенсации.

— Может, и так. Но стоит ли наживать себе новых врагов, князь?

— Одним больше, одним меньше… какая, в сущности, разница? — Я махнул рукой. — Сейчас уж точно не время опасаться толстосумов из Берна или Цюриха. Если я дожил до этого дня — значит, у Господа Бога на меня определенно имеются особые планы… Но ваше сиятельство, конечно же, не обязаны участвовать во всем этом.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли, друг мой, — недовольно отозвался Оболенский. — Я лишь хочу предостеречь вас, не более. Мой отец всегда был дружен с вашим дедушкой — и сам я готов поддержать герцогиню не только за столом переговоров. И мне не обязательно во всем соглашаться с вами, чтобы исполнить свой долг — до самого конца.

— Значит, вы?..

— Да, князь. — Оболенский рывком поднялся и сложил руки на груди. — Я пойду за вами в Страсбург. И хоть до самой Вены — если придется. Обратного пути у нас нет. Пусть мне не досталось вашего магического таланта — и я, и все российское посольство готовы лично принять участие…

— Благодарю вас, князь, — тихо проговорил я. — Ни требовать, ни даже просить о подобном я бы не посмел… И не стоит недооценивать себя. Ваш Дар для меня куда важнее сотни штыков. А в нужном месте и в нужное время — даже важнее тысячи.

— В таком случае, давайте же отправимся в это самое место, — улыбнулся Оболенский. — Я для этого, подозреваю, нам и понадобится ваш поезд, князь.

Обмен любезностями завершился. Слова Оболенского не только избавили меня от части сомнений, но и оставили внутри ощущение какой-то особенно приятной теплоты. Будто я на мгновение снова оказался в далекой России — там, где за одной только фамилией Горчаков стояла огромная сила. Власти, деда, Андрея Георгиевича. Капитала, преданных людей, родового Источника, расположения и доверия его величества императора Павла, дружбы Багратиона. Богдана, Ивана, Подольского…

Пожалуй, в каком-то смысле так оно и было. Оболенский привез с собой в Сен-Жорж крохотный кусочек России. Какую-никакую связь с императорским двором в Петербурге и возможность отправить весточку домой. Родную речь — но в первую очередь людей, которые на ней говорили. И какая разница, что их оказалось лишь чуть больше дюжины — включая водителей родом из эмигрантов.

Несколько Одаренных из России — как я сам говорил — в нужном месте будут стоить тысячи эльзасских штыков.

Не знаю, действительно ли мне удалось Оболенского… или заставить поверить в мою удачу и непобедимость хотя бы наполовину — спорить он больше явно не собирался. Да и едва ли собирался раньше. Мы проделали путь в полсотни километров уж точно не для того, чтобы сейчас развернуться и отправиться восвояси, позволив швейцарскому поезду спокойно добраться до конца маршрута.

— Готовьте людей, князь. — Я поднял ворот куртки и шагнул к рельсам. — Не стоит задерживаться здесь надолго.

Место мы нашли отличное — на равнине примерно в тридцати километрах к югу от Страсбурга. Железная дорога здесь шла через убранные и опустевшие поля, где грузовики и пару легковых надежно скрывали не деревья или холмы, а сама ночная темнота и расстояния. Ни души и ни домика во все стороны — только где-то чуть ли не у самого горизонта тускло сиял одинокий огонек. Избушка лесника или одинокая ферма — а может, и поместье какого-нибудь местного затворника, любителя засидеться с книгой чуть ли не до самого утра.