Статский советник Евграф Тулин [сборник]

Закончив судебные дела, Пугачёв с атаманом Иваном Степановичем Кузнецовым и Грязновым Иваном Никифоровичем направился в дом заводчика и купца Лугинина. На обед и ужин одновременно. После бегства купца, этот дом приспособила под себя новая власть, в лице атамана Кузнецова. Прибыв, расположились в одной из комнат, где устроили малый военный совет. Втроём. Некоторое время обсуждали воинские дела и прикидывали, как дальше действовать. Наконец-то «Император», устав от военных разговоров, сказал: «Ну что, Иван Степанович, когда обед-ужин будет? Душа желает праздника».

– Да всё готово уже, батюшка. Столы накрыты. Начальные и старшие казаки собраны. Все старшины, сотники, есаулы, хорунжие уже в столовой. Несколько человек местных из главных старост на приисках и работах тоже приглашены. Одно твоё слово и праздник начнётся! – ответил Кузнецов.

– Девицы приглашены? – уточнил «Государь-Император».

– Есть и девицы. Если пожелаешь, тогда и пригласим.

– Приглашай, да не забудь ту, которая сегодня на площади была. Больно смела и красива. Зови её. А мы пока начнём праздник, – ответил Пугачёв и с атаманом Грязновым направился в столовую господского дома.

Праздник начался с первого тоста и объявления Грязнова. Атаман вышел на середину столовой. По стенам жались в испуге местные старшие работники. Старшие казаки стояли вольготно в ожидании начала праздника. Они собрались компаниями, весело и заливисто смеялись, посматривая на заводских крестьян. Им было не впервой.

Грязнов осмотрелся, люди притихли. Атаман, дождавшись полной тишины, начал говорить: «Государь-Император желает вам оказать великую милость. Приглашает всех присутствующих в зале на званый обед. Вы послужили ему честно, он тоже хочет уважить вас. Слава Императору».

– Слава, слава, слава Императору, – послышалось со всех сторон.

Под крики приглашённых гостей вошёл Пугачев. «Государь-Император» слегка поклонился присутствующим и пригласил всех за стол. Начался пир. Через некоторое время к пирующим присоединился атаман Кузнецов. Все гуляющие расположились на втором этаже дома горнозаводчика Лугинина. Сам Пугачёв у открытого окна. Затем привезли девиц. Начались хороводы, танцы, песни перед окном во дворе дома. Песни пели хором, пели песни и казаки, сидящие за столами. Везде было весело и шумно. Отдыхали на славу. Пугачёв смотрел вниз, во двор, на пляшущих казаков и крестьян, стараясь увидеть Дуняшу Невзорову. Однако ему никак не удавалось её заприметить.

– Иван Степанович, а где Евдокия Невзорова? Неужто отклонила моё приглашение? – сердито уточнил Пугачёв у «полковника» Кузнецова.

– Да как же можно, Емельян Иванович. Вон она, – весело ответил атаман и показал рукой во двор.

Наконец-то Пугачёв её увидел. Она танцевала вместе со всеми. Длинные чёрные волосы выбились из-под платка, лицо было покрасневшим и озорным. Стройный стан просто извивался как змея, вытанцовывая с одним из казаков плясовой танец. Красивые руки, с длинными и тонкими пальцами, то взвивались вверх, то опускались вниз. Из-под платья то и дело появлялись стройные девичьи ноги. Плясала она самозабвенно, не обращая внимания на окружавший её народ. Пугачёв немедля встал и, пройдя через комнаты, спустился по лестнице во двор. Вместе ним прошли и атаманы. Разгорячённый танцами и спиртным народ закричал: «Давай, батюшка, в круг! Ждём не дождёмся. Уважь отец родной. Войди в круг!».

– А что, может и спляшем, правда, Иван Степанович? – обратился «Император» к атаману.

– А что не сплясать? Сейчас покажем удаль, – с радостью ответил Кузнецов.

Но Пугачев плясать не торопился. Он подошёл к красавице Дуняше и, обняв её, крепко поцеловал в губы. Все вокруг замолчали. Установилась тишина. Девушка не сопротивлялась. Она обвила Емельяна Ивановича своими руками и с удовольствием ответила на поцелуй.

– Горько, горько, – закричал Кузнецов.

– Горько, горько, – подхватила толпа.

Пугачёв с Дуняшей плясать не стали, поднялись на второй этаж. Там сели к столу и долго разговаривали. В этот вечер «Император» нарушил правила, он ушёл с пира раньше времени, прихватив с собой Дуняшу. Перед уходом прилюдно он присвоил ей титул княгини Карагайской.