Статский советник по делам обольщения

Собственно говоря, у баронессы Корф не было никакой причины для того, чтобы смущаться, и все же она смутилась. Она не сомневалась, что германский агент следовал за ней и нарочно ждал момента, когда она покинет дом, чтобы попасться ей на глаза.

– Нет и еще раз нет, сударь, – сказала Амалия с достоинством.

Карл фон Лиденхоф удивился:

– Простите?..

– Нет, я не пыталась внушить свидетельнице что-либо, что может помешать следствию. И нет, я до сих пор не знаю, кто убил вашего кузена. А вы?

– Насколько я помню, – хладнокровно заметил ее собеседник, – генерал Багратионов поручил вам оказывать мне всяческое содействие, но вовсе не просил вас вести расследование самостоятельно.

– Я и сама способна дать себе такое поручение, милостивый государь, – парировала Амалия. – Скажите, вы уже нашли слугу, который помогал убийце?

Ее собеседник молча покачал головой.

– Это наводит на мысль, что либо вы мне лжете, либо слуга водит вас за нос, либо, наконец, никакого слуги нет и все мои построения ошибочны, – вздохнула Амалия. – Скажите, сколько человек ваш брат убил на дуэлях?

– Какое отношение это имеет к делу? – проворчал Карл.

– Хорошо, не имеет, – легко согласилась Амалия. – А с кем у вашего брата был роман после госпожи Поповой?

– Ни с кем. Почему вы спрашиваете?

– Возможно, я делаю глупость, – вздохнула Амалия, поудобнее перехватывая муфту, – но я ищу мотив. А вам, вероятно, стоило бы зайти с другого конца.

– Простите?

– Задавать вопрос не «почему», а «кто». Кто вообще мог убить Михаэля Риттера? У кого имелась такая возможность? Кто мог на это решиться? Пусть даже речь идет о самой грязной провокации из всех возможных – политической, – откуда-то убийца должен был появиться! Даже если это наемный убийца, нанятый только для одного задания, он где-то должен был остановиться в Петербурге, где-то добыть фрак, как-то проявить себя… хотя бы интересоваться расположением окон в особняке князя…

Глаза Карла сверкнули.

– Вы могли бы не утруждать себя, госпожа баронесса, а задать вопрос напрямую… Я и мои люди уже проверили всех, кто мог заняться исполнением подобного убийства. В сущности, их круг очень узок, и как бы они ни прятались под видом коммерсантов или разорившихся дворян, нам все равно о них все известно… Но никого из этих людей сейчас в Петербурге нет. Поверьте, я полностью отвечаю за свои слова…

– Не думаю, чтобы господин, вылезавший в окно, был большим профессионалом, – хмуро заметила Амалия. – Сергей Васильевич едва не поймал его на месте преступления. Не исключено, что это был новичок, и вы никогда его не найдете, потому что от него, конечно, уже избавились.

– Я его найду, – спокойно пообещал Карл, и от звука его голоса у Амалии мороз прошел по коже, хотя она вовсе не была впечатлительной. – И тех, кто его послал, – тоже.

В сущности, это было уже не обещание, а прямая угроза, и баронесса Корф поймала себя на мысли, что она готова пожелать их неожиданному союзнику удачи.

«Потомучто, если это убийство не будет раскрыто, может произойти что угодно… Да, что угодно…»

Со всей любезностью, на которую Амалия была способна, она попрощалась с Карлом и, сев в карету, велела кучеру отвезти себя к Басаргиным.

Она вовсе не была уверена, что застанет молодых людей дома, но ей повезло: Соня, раскрасневшаяся от мороза, как раз вернулась с катка с женихом и Володей, который их сопровождал.

– Госпожа баронесса! – воскликнула Соня. – А мы только что видели вашего дядю! Он прекрасно катается на коньках…

Изумившись, Амалия попросила объяснений и узнала, что явление Казимирчика с Марией Фелис переполошило весь каток.

– Пока он учил ее кататься, служанка мадам стояла в стороне, держа гепарда на цепочке, – сказал Лева. – Бедному зверю пришлось мерзнуть и ждать, пока хозяйка вдоволь накатается на коньках…

Соня прыснула.

– А помнишь человечка, который метался вокруг нее и причитал, что если она упадет и сломает ногу, им придется отменить тур по Европе? – спросила она. – Ее концертный директор – такой смешной господин!

– Кончилось тем, что он сам упал, – с улыбкой добавил Левушка.

– И вообще они выглядели ужасно несерьезно, – проворчал Володя, который казался самым рассудительным из этой троицы. – Они хохотали, веселились и только мешали остальным кататься.

Силой воли баронесса Корф подавила желание немедленно ехать домой, чтобы на месте разобраться с бессовестным дядюшкой, и перевела разговор на Карла фон Лиденхофа. Дескать, он навещал ее вчера, и из его слов у нее сложилось впечатление, что Михаэль Риттер был убит. Ее это крайне встревожило, а так как Володя, Соня и Лева были с ним знакомы…

– Мы не дружили, – бросил Володя решительно. – Мы просто… ну… иногда общались. Но это совершенно ничего не значит.

У Володи Басаргина было простое, честное и открытое лицо. Так, вероятно, написал бы любой романист, если бы ему вздумалось описать внешность молодого человека; но баронесса Корф была так устроена, что не доверяла лицам, и в особенности – честным и открытым.